Читать книгу Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 онлайн

Несколько смягчая свою риторику, вожди оппозиции писали в заявлении в ЦК: «В стране растут элементы термидорианства, имеющие достаточно серьезную социальную базу. Мы не сомневаемся, что партия и пролетариат преодолеют эти силы при ленинской линии и внутрипартийной демократии. Чего мы требуем, это – чтобы партруководство давало этим явлениям и их влиянию на известные звенья партии более систематический, твердый, планомерный отпор. Мы отвергаем мысль о том, будто наша большевистская партия, ее ЦК и ЦКК стали термидорианскими».

События в Москве диктовали повестку дня в Томске. «Первая вылазка Томской оппозиции» произошла на собрании городского партактива287. Часто используемый в 1920‑е годы в партийных документах термин «актив» не имел однозначного определения ни в словарях, ни в делопроизводственной документации партийных органов, но обычно речь идет о наиболее деятельных партийно-советских ответственных работниках. Томский актив в обсуждаемый период включал 300 человек – в среднем по 60 на совещании288. 29 августа 1927 года второй секретарь Сибирского краевого комитета ВКП(б) Р. Я. Кисис почтил актив своим присутствием и открыл заседание докладом о пленуме ЦК и ЦКК. «Все решения августовского пленума, – инструктировал Кисис, – должны стать основой, на которой мы должны готовиться к съезду»289.

Некоторая сочувственность к оппозиции просматривалась в таких вопросах: «Чем объяснить политику полного недоверия к оппозиции, не могущей высказать свой взгляд перед всей партией?»; «Ввиду однобокого отражения в прессе действий оппозиции рассуждать и дискуссировать в данной момент нельзя»290; «Оппозиции дайте хоть маленький материал: ни одной стенограммы речи Троцкого нет; обсуждаем только одну сторону»; «Так как Троцкий работал последнее время с Лениным, то поэтому, если бы тов. Ленин был жив, он тоже был бы за оппозицию. Следовательно, взгляды оппозиции в печати надо освещать шире»291. Выступление Тарасова задавало оппозиционный тон: «Оппозиции за последние время пришили много незаслуженных ярлыков. Говорят, например, что оппозиция упорно не хочет мира в партии. Это неверно. Не хочет мира большинство ЦК, печатаются в „Правде“ такие вещи об оппозиции, о которых никто не помышлял. Говорить, что Зиновьев и Троцкий – подлинные пособники империализма, – это ни на что не похоже, это несовместимо с их пребыванием в партии. После заявления от 16 октября [1926 года о перемирии] оппозиция в рамках устава защищает свои взгляды. <…> Всякую попытку поставить на обсуждение спорные вопросы рассматривают как раскол партии. Зиновьева и Троцкого не исключили из партии и из ЦК только потому, что истинное настроение партийных масс против этого, против раскола и отсечения. В 1918 году партия обсуждала более спорные и сложные вопросы и все же находила соответствующие решения. Не совсем нормальный сейчас режим в партии. В свое время и тов. Кисис говорил, что молчаливый хвостизм в партии – опасное явление»292. В газетном пересказе в речи Тарасова звучал момент обиды, столь типичный для опальных ленинградцев: «Он стремился доказать, что перед XIV съездом в партии была односторонняя дискуссия. <…> Партия, по словам Тарасова, суживает рамки внутрипартийной демократии по отношению к оппозиции. Можно ли утверждать, что Троцкий и Зиновьев являются пособниками капитализма?»293