Читать книгу Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1 онлайн

Беленький не ответил на шесть почти идентичных вопросов подряд (с кем был, что обсуждал…). «Что, вы с нами разговаривать не хотите?» – спросил наконец Шкирятов. Беленький попросил, чтобы его вызвали вторично, «для выяснения».

Янсон: А почему не сейчас?

Беленький: Я очень устал физически, я больше не могу160.

Грозили позором: «Мы скажем это не только перед партией, мы перед всеми рабочими это скажем, это в четырех стенах не останется, как себя ведет представитель оппозиции». Но Беленький апеллировал к некой высшей инстанции, которая всех рассудит: «Вы меня исключите, но партия поймет. Я не исключил ни одного рабочего в своем районе». «Все это записывается здесь, – пояснил Янсон, – а после вашего исключения из партии, если оно будет, я готов идти с вами на любое рабочее собрание и утверждаю, что огромное большинство рабочих с нашим постановлением согласится. <…> Здесь есть стенограмма, известно слово в слово, как все это происходило здесь. <…> У рабочих хватает мужества признать ошибку». Отсылка к стенограмме – важное проявление саморефлексии, переводящей происходящее в кабинете ЦКК с уровня собственно разговора в ранг события. Используя фразу «как все это происходило здесь», Янсон обращался к перформативной функции языка, и все сказанное становилось действием, актом благодаря фиксации в стенограмме. Именно стенограмма придавала событиям завершенность и наделяла их юридическим потенциалом.

Беленький предвосхищал свои будущие чистосердечные признания. «Дело не в мужестве, – говорил он. – Когда нужно будет, перед партией скажу». Но разве ЦКК – это не партия, «разве вы оспариваете наши полномочия?» – поинтересовался Ярославский. Тут Беленького прорвало:

Тогда я скажу. Вы представители ЦКК. На вас лежит обязанность поставить этот вопрос [о партдисциплине и партдемократии], не довести до такого положения, когда вы всех вызываете сюда. Вы скажите, пожалуйста, [как так получается, что,] когда вы устраиваете собрания от Московского комитета, вы никому не даете туда возможности попасть, вы билеты выдаете по списку? В течение долгого года я не получил ни одной путевки. Я 17 часов в день посвящал работе, и ни одной путевки за год. И предо мной стоит вопрос взять револьвер и пробить себе череп. Вспомните, как Ленин смотрел на хирургию – ее нужно применять, когда все пути уже исчерпаны. У нас пути репрессии стали руководящими. Нужно создать условия, при которых можно было бы членам партии выступать, чтобы каждый мог высказать открыто свое недовольство и не загонять этого настроения вглубь. Вот чем определяется эта болезнь.