Читать книгу Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2 онлайн

Троцкий поставил следующий диагноз недавнему стороннику:

Мы в свое время характеризовали основное качество Радека, как чрезвычайную импульсивность. Это была очень мягкая, очень осторожная, очень снисходительная характеристика, которая, так сказать, открывала еще Радеку некоторый моральный кредит. Мы не считали нужным торопиться, ибо, даже хорошо зная Радека, не решались предсказывать, на каком этапе импульсивность Радека перейдет в политическое вероломство. Сейчас можно сказать, что этот процесс завершен полностью.

Затем Троцкий перешел к политическому контексту:

Картина положения, которую нарисовал Радек в своей беседе, <…> это картина перепуганного обывателя. Если бы, однако, действительное положение было таким, каким его рисует Радек в оправдание своей капитуляции, то сама капитуляция была бы бессмысленной вдвойне. Достаточно хоть на минуту представить себе нарисованную Радеком обстановку и самого Радека в центре. Правые одолевают. Хлеба нет. Все классы недовольны. Радек рвется спасать революцию. Но, увы, спаситель препровождается к месту подвигов под конвоем агентов ГПУ, и в тот момент, когда он в высшем экстазе обличает блок Троцкого с Чемберленом, агенты ГПУ «оттесняют» его в вагон. <…> Гвоздем беседы Радека является, несомненно, его признание, что наша платформа блестяще оправдала себя. Поэтому? Поэтому от нее можно отречься.

Троцкий третировал Радека в мае 1929 года: «Он запутался в трех соснах, ползает, падает, барахтается, пробует встать и опять падает <…> Революция – великая пожирательница людей». Троцкий замечал, что теперь Радек «попадет в <…> категорию полуповешенных, полупрощенных. Эти люди боятся сказать вслух свое слово, боятся иметь свое мнение и живут тем, что озираются на свою тень187.

Молодой экономист Николай Васильевич Комогоров вспоминал в середине 1930‑х автора книг «Зодчий социалистического общества» и «Пролетарский полководец»: «Этот самый Радек в 1927 г. носился по Москве с собрания на собрание, орал, что ВКП(б) предает международный пролетариат, что он, дескать, истинный ленинец, чистый марксист, и кто против него – тот предатель». Пользуясь своим красноречием, Радек вербовал сторонников, звал их на бой за дело революции. «Что только ни говорил этот учитель-вождь. Навербовал, организовал, побыл в ссылке и предал, подло, грязно предал своих сторонников, за которыми он когда-то охотился <…> Это подлая гнусная провокация. Малиновский предавал, но не учил, он предавал выученных Марксом Лениным. А этот грязный политический карлик, новый Зубатов, выучил и предал, позорно сбежал, оставив им же навербованных на истерзание. Карлик Малиновского, Зубатова оставил позади. Удрав с поля битвы, Радек стал вылизывать свои „заблуждения“. <…> Я Радека знаю хорошо. Конечно, меня он не знает, где ему знать всю свою навербованную армию, когда он ее так подло покинул! Время придет, если не я, то другие ему напомнят о его позорном поступке. Морально это пригвоздит к позорному столбу истории»188.