Читать книгу Капитан очевидность онлайн

На следующий день мы втроем перед учениками всей школы, учителями должны были просить прощения у этих старшеклассников, с фингалами под глазами. Но мы вышли перед строем и отказались просить прощения. Я выступил в этот раз за нашу тройку арбитром. Я сказал просто:

– Турнепс вручили кому? Нам, а не этим, – и указал пальцем на понурых третьеклассников, – они отобрали у нас турнепс. Почему это вдруг мы должны извиняться перед ворами? Они своровали – своровали, они получили – получили, и их больше, чем нас, и они старше – значит, должны пример нам подавать как жить, как поступать, а они кто и что, получается недоразумение какое-то. Все же, по справедливости.

Строй взорвался в диком хохоте. Я так и не мог понять причину их смеха – тут же дело-то принципа. На этом как-то скомкали показательное мероприятие, взяв с нас обещание больше не драться. Только я не уточнил, давая обещание, сколько дней мы не должны драться? А вдруг ситуация! Но обещания в детском возрасте так же быстротечны и так же быстро забываются, в чем и радость детства, что можно часто делать глупости и тебя прощают.

Вы можете подумать, что я все детство свое потратил на драки. Нет, вы глубоко заблуждаетесь, я занимался поиском самого себя, и драки, время от времени, – это были лишь малые, едва заметные сюжеты, шло формирование личности. Дружба, многие ищут ее до глубокой старости, обижаются, если тот человек, которого считал другом, вдруг поступил по-своему, нарушив какие-то договоренности и обещания. По сути своей люди одиноки, настоящая дружба может быть только в детстве, когда на улицу вместе, когда игры вместе, когда интересы совпадают или во взрослом возрасте, когда уже не дружбу человек ищет, а любовь и свою вторую половину, чтоб создать семью.

Наше детство было прекрасно, потому как семьдесят процентов свободного времени мы проводили на улице всегда в приключениях, мы их не искали, приключения сами находили нашу троицу.

Расскажу немного теперь и о себе. Я в 8 лет был уже самодостаточен, я знал всегда что мне нужно, куда идти, и я никогда не был внутренне одинок. Я всегда был в поиске, я всегда был в пути. «Ага! – скажете вы, – у тебя были друзья, и потому ты себя ощущал комфортно и потому ты и был морально и душевно спокоен». Нет, в этом вы глубоко ошибаетесь, внутренний стержень – вот что составляло основу моего спокойствия. Я знал, что у меня есть и папа, и мама, то есть два родителя, а не как у некоторых моих сверстников – один. Я знал, что, если заболею, вылечат – мама у меня была настоящей знахаркой и молитвами, и травами лечила. Но в то же время мне никто не мешал познавать мир и экспериментировать, родители в это время были на работе.  Мои эксперименты были просто, с первого взгляда взрослого человека, дикими, но для меня казались абсолютно нормальными.  Так я однажды захотел стать парашютистом, учтите, в восемь лет, взял пуховую шаль матери, поставил стул посреди зала, стал прыгать, но всегда быстро приземлялся. Тогда я подумал, что что-то в моей конструкции прыжка не так и, взяв ножницы, прорезал дырку посреди шали, ничего не изменилось в качестве прыжков со стула после этого, но дыра на шали осталась, и была еще одна ночь, проведенная мной в углу дома, а мама осталась зимой без шали. Это сейчас можно сбегать на рынок и подкупить, в то время шаль достать было сложно, можно сказать, что за этот поступок впервые я познал чувство стыда, мне реально было стыдно, что я маму оставил без ее ангорской шали. Но в таких поступках был весь я. Я мог цыплят, которых купили мои родители, и они почему-то мерли один за другим, помыть, посадить на противень и засунуть в духовку, и вовремя спохватившиеся родители успевали их оттуда вынуть. Но, как ни странно, этот десяток цыплят, последних из пятидесяти купленных, и выжил, прогревшись в духовке. Моих друзей же отличало от меня многое – Андрюха был всегда спокоен и в себе уверен. Виталя, как и я, постоянно искал приключений на свою попу, и потом мы с Андреем его постоянно спасали, отбивали и оберегали, в общем, он был человек притягивающий неприятности.