Читать книгу Учение о категориях. Том первый. Категории чувственности онлайн

Преемники Канта пытались вывести категории из трансцендентального синтеза апперцепции, т.е. подслушать бессознательную интеллектуальную функцию у сознания. Естественно, на первый план вышел характер категорий как отношений, или отношение все более и более становилось первичной категорией. Одновременно, однако, все более очевидным становился логический характер интеллектуальных функций, то есть категориальные отношения все более понимались как логические детерминации, причем логическое понималось уже не в смысле сознательной, субъективной, дискурсивной логики, а как бессознательное, объективное, интуитивно логическое.

Вершиной этого учения становится гегелевский панлогизм, в котором все должно быть выведено из категорий, но категории должны быть выведены исключительно из логического. Но это уже невозможно, потому что логическое без нелогического, к которому оно применяется, пусто и остается пустым, т. е. ни к чему не приводит. Нелогическое, к которому оно могло бы себя применить, не может быть найдено вне себя в панлогической системе; поэтому оно должно породить такое в себе. (XI) Поэтому самодвижение логического в панлогизме должно быть таким, которое постоянно порождает и преодолевает противоречие или антилогическое, т. е. оно должно быть диалектическим.3 Но и этой диалектики недостаточно; необходимо добавить понятие случайного как относительно нелогичного, хотя в панлогизме так же трудно понять, откуда случайное может быть добавлено к логическому извне, как и то, как логическое может быть логически вынуждено само производить случайное. Но даже связь диалектики противоречия со случайным еще не способна объяснить пространственность и временность или даже интенсивность силы; поэтому они остаются исключенными как нелогическое в третьем смысле, как бездумное бытие вне себя или иное (т.е. не логическое) бытие, на которое логическое отпускает себя в логически непостижимом произволе или в которое оно превращается.

И все же и для Гегеля истина логической идеи – это только «осуществленная идея», опустошившая себя в природе и вновь пришедшая к себе в сознании духа. Логическая идея» – это еще абстрактный фрагмент абсолютной идеи; последняя становится конкретной только тогда, когда она вновь сокращает нелогическое как антитезу всей логической идеи и сливается с ним в высшем синтезе (см. мою Эстетику I, с. 109—110). Гегель правильно чувствует, что реальность, в которую на этом шаге экстернализируется логическая идея, является нелогической антитезой в совершенно ином смысле, чем все относительно нелогические антитезы, которые он до сих пор рассматривал в своей логике; именно поэтому он завершает логику этой антитезой и, соответственно, должен также исключить из нее пространственно-временную протяженность и динамическую интенсивность, которые появляются только с этой антитезой, как то, что больше не принадлежит логике. Теперь все относительно нелогичные антитезы (например, бытие в сфере бытия, существование в сфере сущности и объективность в сфере понятия) являются лишь теневыми предвосхищениями этой абсолютно нелогичной (XII) антитезы посредством нашего абстрактного мышления. Ведь только для нас и нашей дискурсивной рефлексии абстрактное является приусом конкретного, но в самом Бытии и в абсолютном мышлении конкретное является логическим приусом абстрактного, так же как целое является приусом частей. Таким образом, все более простые и более абстрактные формы категориального самоопределения логического в абсолютном мышлении являются лишь моментами абсолютно конкретной идеи и определяются их артикуляцией в ней и к ней. Поэтому в конечном счете все они должны зависеть от этого абсолютно нелогичного антитезиса. Гегель этого не признает. Путь от абстрактного к конкретному, которым идет его логика, еще может быть оправдан для нашего абстрактного дискурсивного мышления; но он сразу же становится неверным, если в результате путаницы и смешения абсолютного и субъективного мышления, которые видит Гегель, его выдают за ход логического определения в самом абсолюте. (Gr. I. 37.)