Читать книгу Лавердо онлайн

– Не до детей нам с папой было в двадцатые годы. Работы – выше головы: поднимали печатное дело по всей стране. Командировки от Белого моря до Туркестана. Как говорили – строили город-сад. С… энтузиазмом. Понимаете?

– А что потом?

– Что потом? Я родила тебя, когда мне уже было тридцать пять, а тебя в тридцать семь. Старородящей называли в роддоме.

– С городом-садом что? Перестали строить?

– Папа получил должность в Ленинграде, квартиру. Мы осели дома.

Дочек ответ не удовлетворил, мама внезапно загрустила, и сестры решили не приставать с расспросами.

Во дворе прошла еще одна группа студентов. Веселятся. Значит, эти везунчики – сдали зачеты. Какие-то разрозненные картинки прошлого продолжали всплывать. Вспомнилось, как отец плакал от счастья, когда объявили о смерти Сталина. Вся страна плакала от горя, а отец старался скрыть радость… Странный плач.

Или другая зарисовка. Опять-таки из их жизни на Фонтанке. Их дом строился еще до революции, как доходный в верхних этажах, а для хозяев в нижних. С чопорным вестибюлем на первом этаже. И пол, и стены выложены красочной керамикой. Перила парадной лестницы на этажи – ажурная чугунина. На втором этаже – огромная зала с высокими потолками, панорамными окнами на реку: видимо, для балов – пилястры с лепниной, лакированный паркет, ниша для оркестра.

Однажды, когда Тамара ходила во второй класс, пришли отделочники и в вестибюле сделали выгородку. Стены – из фанеры, потолок – первый марш лестницы. В этой, с позволения назвать, комнатке поселили уборщицу тетю Пашу. Милая, безропотная женщина: согласилась на любое жилье и каторжную работу – мыть все домовые лестницы в округе. Как она жила прямо у выхода на улицу, и зимой в стужу, и без туалета, и без кухни? Но тетя Паша не роптала: лишь бы каморка, где можно поспать. А в это же время зала на втором этаже пустовала. Всегда. Массивная дверь закрывалась на замок, ключ от которого хранился в райисполкоме. Жизнь в залу возвращалась только раз в два года. Для проведения выборов в Верховный совет. Дверь распахивали настежь: паркет, стены, рамы вычищали от пыли, украшали цветами и кумачовыми транспарантами. В центре ставили обитую бархатом урну для голосования, по периметру сидели накрашенные тети, выдававшие бюллетени, в оркестровой нише продавались пирожки, бутерброды, лимонады. Вся процедура – сплошная профанация: выбирать не приходилось – в списках всегда стояла одна фамилия, самого «достойного представителя блока коммунистов и беспартийных». Непоколебимое единение масс. Через пару недель праздник уступал место забвению – кумачи убирали, пирожки доедали, ключ поворачивался на два оборота. А тетя Паша продолжала жить без туалета под лестницей. Маленькая Тамара ужасно боялась вечно закрытой двери на втором этаже – казалось, что там скрывается враг. Она пробегала второй этаж с зажмуренными глазами. Мерещилась костлявая рука, хватающая за школьный передник. Силы придавала надежда, что тетя Паша услышит крик о помощи через фанерную перегородку.