Читать книгу «No identification». Роман в 2-х частях. «Дом Без Привидений» и «Жизнь с Привидениями» онлайн

А дело тогда происходило следующим образом:

Однажды он засиделся в кафе дольше обычного – на улице лил скучный дождик и дул промозглый ветер с Невы. Не лучшее время для прогулок. Сидел, потягивал остывший кофе, не обращая внимания на половину строк, читал метрополитеновскую газету, размышляя о своём. Уже столько лет он один. Точнее – не получается у него быть вдвоём. Спасибо характеру, что как это ни сложно, но каждый раз находил в себе силы не тянуть лямку очередной бессмысленной супружеской лодки, выброшенной заурядным тайфуном быта на берег, а всё же в один прекрасно-ужасный момент мог сказать: «Всё, я так больше не могу жить». Немного лукавил. Раны отношений были не совместимы с жизнью вообще. Из последней уходила надежда. На счастье, на ощущение родства, на будущее. В голове надолго зависала одна единственная мысль, похожая на строчку времён юного Брюсова: «Этот мир не такой как ты хотел…» Но, когда Стас переживал подобное состояние в следующий и третий разы, он догадался о тенденциозности данного состояния, напоминающего скорее – психическое похмелье. Была хорошая гулянка, много пели и говорили по-душам, много и бурно лобызались с охами в алькове, потом морально передрались, потом забылись тревожным сном… и вот теперь – отходняк. Что делать? Как и с любого бодуна, помогает трудотерапия, помогает секс со случайной попутчицей и душевные беседы с сочувствующим другом, которые могут закончиться уже настоящей пьянкой. А можно просто – переждать. Метафизически «лежать на диване и тупо смотреть голливудские мультики ни про что». Вот он и ходил по кафешкам, тянул горький кофе и глядел в окно или газету. Как-то даже придумал хокку:

И в декадентски-коричневом баре

Я пил двойной гнусный кофе «Максим»

Доколь я буду больной пилигрим

В эзотерической тёмной шали?

Хокку больше тянуло на карандашный шедевр, с дрожью в пальцах процарапанный на стене туалетной кабинки, но Стас находил в ней близкий его сердцу ассоциативный ряд: кафе любят красить изнутри в цвет подаваемого напитка, не заботясь, что больше этот цвет напоминает кардинально иной продукт – уже жизнедеятельности, а не растительности; про растворимый кофе «Максим» все заслуженно забыли, как и про его, Стасову, раннюю молодость – двойную по насыщенности и гнусную по содержанию; «больной пилигрим» он потому, что все сверстники давно женаты, когда его всё мотает от одного очага к другому – что, несомненно, говорит о болезненной несовершенности его сознания; а «эзотерическая шаль», не более, чем – размышления, натянутые выводы и подтасованные интерпретации, которыми он окружает свою тёмную несостоятельность в этом мире успешных полудурков, идентифицирующих себя только со статусом поглощаемых продуктов. Он – пилигрим, держащий курс не «куда-то», а «отсюда», он ловит ветер перемен в паруса своей жизни, и использует его для того, чтобы всё дальше и дальше уходить от торговых портов быта. Вот как-то так всё: если хорошенько поискать, во всём можно найти приемлемый смысл. Для себя, к сожалению, действительно – единственного, и сомнительно неповторимого.