Читать книгу Звереныш онлайн
Когда за Анатолилем захлопнулась дверь, Танька в изнеможении привалилась к дверному косяку и заплакала. Возившийся на ее руках Кешка, размазывал по ее пухлым щекам слезинки и пробовал их на вкус.
– Дурачок ты, дурачок, – приговаривала Танька, ловя его ручонку в свою. – Ничего-то ты не понимаешь…
Она выключила в прихожей свет и усталым голосом скомандовала:
– Спать всем пора, поздно уже!
Всю ночь Танька металась, как в бреду. Непонятное беспокойство не давало ей заснуть. Несколько раз она вставала к старшему сыну и смотрела, как он сопит во сне, улыбаясь чему-то своему. На стуле возле дивана, на котором Светик спал, лежали принесенные Анатолием апельсины и початая шоколадка. От ааельсинов исходил праздничный новогодний дух, и впервые за все время с похорон второго мужа Танька вдруг ощутила тепло и радость.
Начинавшийся день обещал быть солнечным.И унылый Танькин дом осветился желтым нежным светом еще не совсем теплого солнца. Весна уже стояла на пороге. И хотя за окном по-прежнему виднелись грязные осевшие сугробы с черными обугленными проталинами земли, в воздухе уже звенела воробьиная трель, возвещавшая, что весна не за горами.
Не капризничал Кешка, всегда оравший при пробуждении. И Светик, румяный и свежий ото сна, молчаливо улыбался и тоже был похож на солнышко с копной его золотистых волос, беспорядочно торчащих вихрами на его голове.
С этого дня Светик быстро пошел на поправку. Он рвался из дома на улицу, как зеленый росток к свету, и обижался, что мать все еще не решается отпустить его.
– Рано еще тебе, – говорила она, – окрепнуть нужно… Анатолий что тебе говорил? Слушаться меня, а ты?..
– Так я же выздоровел, – не сдавался Светик и обиженно сопел.
Кргда же наконец мать выпустила его на улицу, он опрометью побежал к своей лавочке, черной и мокрой от стаявшего снега, и нежно погладил ее сырые доски. Деревья и кустарники, которые закрывавли лавочку со всех сторон и делали ее укромным уголком, сейчас стояли голые и неприкаянные. Сквозь их просвечивающие ветки легко было разглядеть маленькую фигурку, сидевшую на самом кончике лавки и смотревшую в небо. Оно уже синело зовущей высью, но еще было подернуто белесой дымкой, как будто уходящая зима старалась закрасить своей белой краской голубизну, но уже не могла, истратив свои силы.