Читать книгу Жизнь, которая словно навечно онлайн
Схема Геттинберга не имела изгибов – повиновался закону прямых линий и парк. От самого его начала струились параллельные тропы пушистых аллей. По сторонам дорожек росли высокие туи, а кое-где в них затесались липы и клены, насчитывающие не одну сотню лет. В середине парка, укрытое от пешеходов кустарниками, раскинулось неглубокое озеро. Его водных просторов с лихвой хватало, чтобы уместить в себе и осторожных уточек, и грациозных, уверенных в себе лебедей.
– Да, детка, – Катерина все еще не могла свыкнуться с тем, что Агата влетает в ее пространство для мысли небесным громом, – сегодня возвращается мистер Боуи. Ты помнишь, как в детстве он часто катал тебя на телеге, нагруженной сеном? О, это зрелище не оставляло равнодушным ни одного наблюдателя, – женщина заимела такой вид глубокой мечтательности, словно душа ее откатилась на многие годы назад.
– Правда? – в искреннем удивлении вскинула брови Рудковски. – Жаль, что я так мало помню о детстве…
– К сожалению, мы и впрямь очень редко помним первые годы. Позволь мне побыть твоим проводником в отдаленный мир детства.
Агата не спрашивала, она утверждала, и Катерина покорно кивнула.
– Мистер Боуи души в тебе не чаял. Он работал в моем саду еще до женитьбы Элеоноры и Джозефа. Мой муж умер и того раньше, а справиться с садом таких масштабов мне самой, работающей от зари до зари, было не под силу. Вот я и наняла мистера Боуи, тогда зрелых лет мужичка, который перебивался скудными заработками, но не жалел ни копейки на цветущие на его окне азалии – цветки особенной прихотливости. Случись неопытному цветочнику на градус отклониться от должного за ними ухода, как цветки тотчас гибнут. У мистера Боуи же эти капризные баловни благоухали.
Трепетность к своему делу – вот качество, какое меня дурачит и какое становится точкой в моем решении. Я предложила ему работу, подсластив должность жалованьем – о таком, будь уверена, мужичку и слышать не доводилось. Любимое занятие, поданное под соусом щедрого оклада, есть блюдо, отщипнуть кусок которого не преминет даже пресыщенный. Что говорить об изголодавшемся?