Читать книгу Невротический журнал онлайн

Так что сформировали меня эти три никак не связанных между собой города. Ну, то есть как не связанных. Они связаны мной. Москва в воспитании тоже участвовала, но была как неприветливый дальний родственник, с которым тебя по недоразумению оставляют, потому что больше не с кем. Сердечно мы с ней породнились сильно позже. Наверное, после моих тридцати.

Тем не менее в первый класс я пошла именно в Москве. Потом, правда, мне пришлось много раз менять школы – восемь штук за десять лет. Приживаться, пускать корни, а потом экстренно эвакуироваться, не распуская нюни. Это обстоятельство сформировало меня не в меньшей степени, чем те самые Курск, Москва, Вена и Одесса, между которыми наша семья курсировала все годы моего детства.

Моя семья – это отец, мама, я и моя младшая сестра Маша. И вот тут еще важное – между мной и Машей у родителей родился и почти сразу умер сын. Наш брат Алеша, которого мы никогда не видели. По советским обычаям от детей такие «из ряда вон» события взрослые скрывали даже тогда, когда события разворачивались прямо у ребенка на глазах. Иногда мне кажется, что газлайтинг как способ взаимодействия друг с другом изобрели мы, русские. Мы с детства приучены грациозно огибать «слона в комнате», делая при этом вид, что никакого слона нет. Как в моей любимой современной поговорке «Как же так? Жопа есть, а слова нету!» (простите меня заранее, если много раз встретите ее в этой книге). В общем, эту страшную потерю мои родители перенесли стоически. Молча. Мне же от нее на долгие десятилетия досталась непреходящая фоновая тревога: я ощущала ее почти постоянно и буквально кожей, а назвать не могла. Потому что названия таким событиям должны, конечно, давать взрослые. Это они должны обязательно объяснять ребенку, что произошло, чтобы защитить и успокоить. Ну, если могут, конечно. Даже лучше так скажу – если они сами не только по паспорту взрослые, эти взрослые. Мои родители, как я сейчас хорошо понимаю, были совсем еще дети. Бедные, несчастные, разбитые несправедливым горем дети, которым их взрослые тоже ничего никогда не объясняли.