Читать книгу Странный Брэворош онлайн
Мыкола Григорич достал в райцентре для Глебушки настоящую инвалидную коляску! Старая, самодельная, сотворенная папкой из немецкого трофейного велосипеда, была с почетом отправлена на горище, под соломенную крышу. За колеса новой коляски мужчины пили с осознанием важности проводимого ритуала. Папка с достоинством благодарил голову Мыколу Григорича; Мыкола Григорич таким же чином благодарил Глебушкиного отца за то, что он благодарил его. Магарыч – вершина человеческой нравственности. Основополагающая конструкция человеческих отношений. По крайней мере, в украинском селе.
– Если бы Сталин не дал приказ остановиться нам в сорок пятом, – рубил рукою воздух папка, – мы бы до Америки дошли! Вот не сойти мне с этого места, если брешу!
– Сталин был голова, – кивал голова сельсовета.
– И Жуков был голова! – кипятился папка.
– Жуков?! – мутными глазами смотрел на папку Мыкола Григорич.
– И Жуков был голова, – после паузы кивал он и тянулся к мочёному яблочку.
Глеб вспомнил вчерашний вечер. Все от нее, от этой чертовой Америки: и напряженность в отношениях Советского Союза с Китаем, и падёж поросят в колхозе, потому что империалисты творят, что хотят! И вот эти очки, будь они неладны!
Глебушка заревел еще громче. В отчаянии он откинул байковое одеяло со слониками, руками подтянулся к инвалидной коляске и рывком, не пойми как, ринулся в нее, чтобы вырваться наружу из этого замкнутого пространства. Коляска качнулась и, раздавив колесом очки, покатилась к двери. Колеса врезались в дверь веранды, она распахнулась и коляска с рыдающим Глебушкой, соскользнув со ступенек, перевернулась.
Мальчик ударился лбом о край стоявшей на земле немецкой каски, приспособленной под поилку для кур. Куры с шумом бросились в разные стороны. Каска рассекла Глебушке лоб, и по его лицу тонкой струйкой потекла кровь. Утро началось нелепо, как и вся Глебушкина жизнь…
Он лежал на боку и громко орал. Орал не от боли – он ее не чувствовал. Ему было обидно, что он никому не нужен. Ни мамке с папкой, ни Гаврику, ни дворовому псу Пирату, который невозмутимо лежал возле будки и грелся на благодатном солнышке.