Читать книгу Двадцать два рассказа онлайн

Несправедливость меня страшно бесила – пришельцы заслуженно ели свой хлеб.

Мы вышли к реке.

– Капуста, – обрадовано сказал Хаген.

Друг наконец-то расправился с первой из загадок про одежки без застежек.

Я стащил кольчугу, зашёл в воду, окунулся и с удовольствием вдохнул полной грудью. Перебивая опостылевший трупный смрад, слабо пахло машинным маслом. Паром стоял посреди реки. У правого борта загорала похоронная команда – усопших горожан, чтобы не пополняли ряды врагов, они лишали головы и отправляли с грузом на дно. У левого прохаживались трое дюжих мужиков с баграми. Эти активно отлавливали проплывающие мимо брёвна и коряги.

После смещения реальностей город в одночасье лишился благ цивилизации. Пережить можно все, но не отсутствие горячей пищи и тепла зимой.

На том берегу мы нашли брошенный состав из восемнадцати цистерн с отработанным машинным маслом. Разогнав мертвецов, спешно протянули пожарный шланг до парома, раздобыли помпу и, когда требовалось, качали отработку в бочки, а затем переправляли в город. А вот с древесиной вопрос стоял остро, поэтому сушили и пропитывали улов здесь же. Кизяком-то не натопишься.

К канату, благодаря которому и курсировал паром, с обеих сторон были присоединены самодельные бредни. В зависимости от того, куда тот двигался, их поднимали. Часто с рыбой. Мертвецы воды боялись, а утопленников выловили еще в первый год. В общем, с выживанием и пропитанием у нас всё было сносно. Какое-то время ещё протянем. А потом мы замёрзнем. Если мертвецы нас раньше не раздавят. Уж очень они целеустремлённые и последовательные.

– Хаген?!

Это Вероника.

– Ты бы поактивнее с ней. – Я поделился с ним собственным куцым опытом.

– Да куда уж больше?!

– Между рукой на талии и поцелуем проходит… точно меньше года.

– Быть такого не может!

Обожаю Хагена!

– Ростом, комплекцией и красотой Вероника походит на гному. Сам же говорил, – напомнил ему.

Гном блеснул глазами, порывисто поднял руку и выпалил:

– Ель!

– Ч-что?!

– Зимой и летом одним цветом!

Пала и вторая загадка, но не кирпичная непрошибаемость болезненно застенчивого друга.