Читать книгу Письма тебе онлайн

Он был таким беззлобным и трусливым соглашателем, какие бывают в любом обществе и в любой толпе.

Человек без мнения, которое надо отстаивать и, возможно, драться. Такие мужчины составляют основу бесплотной толпы.

На людях такие мужчины сильны только вместе. Поодиночке они НИКТО. Пустое место. Их не видно и не слышно.

Именно поэтому в тот день он ничего не сделал.

Он оказался ТРУСОМ. Уже во второй раз в моей жизни.

Уже второй раз я поняла, что я последняя в очереди на его помощь, поддержку и защиту.

Стало понятно, что больше проверять его на мужественность и отцовскую ответственность я не буду никогда.

Он на помощь не придет. Слёзной жилетки и мужского тыла у меня нет, и не будет. Это стало ясно.

И, как становится очевидным, сделанное однажды, повторится многократно. Да. Так и было.

И стало страшно. Что, если вновь со мной случится беда или потребуется помощь близкого человека? Кто будет меня защищать и поддерживать?

НИКТО и НИКОГДА.

С этого дня я буду защищать себя сама. Закрылась ЕЩЕ ОДНА дверь.

А что мальчик? С ним все было хорошо. За то, что он сделал, ему не было ничего. И это было ужасно. Потом в Новой постсоветской России даже будет такой тост: «За то, чтобы у нас все было, и нам за это ничего не было».

Если вдуматься, в тот мой кровавый день я физически ощутила чудовищность слова «безнаказанность».

ПИСЬМО

На соседней улице жила моя одноклассница. И фамилию ее я уже не помню, и не вспомню даже, как она выглядит. Даже не очень хорошо помню название соседней улицы, на которой, аналогично нашей, стояли в ряд сборно-щитовые двухэтажные дома на 8 квартир. Такие бараки улучшенной планировки в два этажа с дровяными печами и выгребными ямами.

Мы все жили в таких «улучшенных» бараках и наизусть знали расположение кухонь, комнат и туалетов соседей, друзей, знакомых.

Мне не разрешали гулять на чужой улице, мне вообще не разрешали гулять где-либо, кроме видимых из окна нашей квартиры мест.

Не помню точной причины, по которой мне это было запрещено делать: во время нашего детства вообще не принято было беспокоиться о ребенке, самостоятельно гулявшем на улице.