Читать книгу Огонь и лёд онлайн

Селян на улицах было немного, а те, что были куда-то спешили – побыстрее в помещение, подальше от стоящей влаги и нарастающей прохлады.

Справа от главной дороги, в свободе от однотипных домов, на возвышенности стояло двухэтажное бревенчатое здание с просторным крыльцом с четырьмя ступенями, а сбоку от них висела деревянная вывеска. Она немного взбухла от влаги и потемнела от времени, но надпись ещё была читаема: «Берлога».

Внутри трактира, справа от главного входа пылало пламя в большом камине. Впереди, у стены находилась стойка, за которой наливали напитки и подавали еду. И особые любители выпить и забыться сидели за стойкой, чтобы далеко не ходить за добавкой. Слева от двери, у стены деревянная лестница с перилами вела на второй этаж – к комнатам, которые здесь можно было снять. Всюду – у стен и в помещении – стояли небольшие круглые столы и разные стулья и табуреты. Почти все они были заняты – посетители в основном ели, пили, разговаривали, обменивались сплетнями, шутили и смеялись; двое у окна спорили; трое рядом с лестницей играли в карты.

У камина сидела женщина с двумя рыжими косами – играла на лютне весёлую мелодию и пела простую ритмичную песню. Двое пьяных мужчин танцевали, точнее пытались – их глаза сверкали радостью, а щёки пылали красным. Те, кто сидели вокруг и, которым были слышны слова песни, слушали с удовольствием, кто-то топтал в такт песне, кто-то похлопывал в ладоши или по столу.

Больше половины посетителей не были местными, и это было видно. Они, конечно же, были одеты, как и селяне – в простонародную одежду преимущественно тёмных невзрачных цветов; кто-то был одет получше, кто-то похуже; у кого-то одежда была потеплее, у кого-то полегче; и у некоторых было оружие, но у большинства – нет. Но неместные всегда чем-то выделяются среди сельчан, но не оттого, что в деревне, хоть и большой, в целом все друг друга знают, а словно те, кто жили вне деревни были другим подвидом королевства.

По другую сторону помещения от камина, ближе к лестнице – у окна со стороны двери слова барда терялись в голосах, в звяканье, в топанье. Здесь было темнее, и у тех, кто сидел в углу, едва ли можно было различить черты лица.