Читать книгу Исповедь игромана онлайн

В трубке послышался плач с криком.

– Это кто там у тебя?

– Малыш проснулся.

– Ты вроде бы никогда не говорила про него, – опешил я. – Сколько ему?

– Побольше годика, – ответила она, и, очевидно, близко подошла к нему, так как плач в трубке усилился. – Солнышко, ну что ты, мама с тобой.

– Ладно, Алин, тогда не буду отвлекать, давай заканчивать, – пробубнил я.

– Ты прости меня, что приходится резко обрывать разговор. Зайдешь сегодня в игру?

– Посмотрим, постараюсь.

– Хорошо. Тогда до встречи, Панда.

– Давай, пока.

Я положил трубку на подоконник, и стоя взирал на вечернюю улицу. Там, между оголенных кленов и берез, покрывавшихся мокрым снегом, среди банок, бутылок и пустых упаковок рыскала в поисках чего-нибудь съедобного бездомная, костлявая собака со свисавшей сосульками шерстью. Гадостно оранжево-желтые лампы фонарных столбов подсвечивали опоясавшие все вокруг черные провода, брошенные у помоек мусорные мешки, полуразбитую дорогу с завалившимися по бокам бордюрными камнями. Со стороны шоссе, погрязнувшего в километровых пробках, неумолчно выла сирена. Как я мог еще месяц назад находить ее прекрасной… эту вечернюю Москву?

«С той самой сходки я влюбился в нее… Но это невозможная любовь: у меня – больная старушка, обшарпанная двушка, среднеоплачиваемая работа, отсутствие хоть какого-то серьезного статуса и в нагрузку неопределенность в выборе сферы деятельности; у нее – стрессовая служба, муж, еще и связывающий их ребенок. Плюс мама с гонором. Она почему-то приняла сторону ее безработного мужа-игромана, советует, чтобы дочь ни в коем случае не думала о разводе. Мол, все так живут и она так жила. Ага, как бы не так. Вот ты раз оценила концерты пьяного мужа, его сцены неоправданной ревности, другой раз, а в следующий – вручила ему чемодан в руки и попрощалась. И что, ты сожалеешь?.. „Женщина без семьи все равно что дерево без листвы“, – сказала она на той сходке. Понимаешь? Алина другая, не такая, как ты: она боится, ее пугает сама возможность навечно остаться такой же, как те деревья перед нашими окнами. К тому же я ей ничего не могу дать, кроме моих чувств, моих стремлений изменить свое непрочное положение ради нее… Черт, как же меня снова угораздило-то, а? Неужто придется опять пускаться в бегство от собственных чувств? Что мне делать?» – шепотом говорил я, чтобы его заглушала телепередача, сидя напротив задремавшей под нее бабулей.