Читать книгу Собрание произведений. Т. II. Проза онлайн

Тит выловил бутылку во второй раз, и мы вынуждены были сосредоточить на ней внимание. Оказалось, что Константин прав: это была самая настоящая пол-литра, темно-зеленая, грязноватая, что́ внутри – снаружи не разглядеть. Но жидкости в ней было не более чем наполовину, – как бы иначе могла она плавать, а не тонуть? Местный Переселенец сильно потряс ее возле уха. Там плескалось. Тогда он обратился к затычке.

Затычка снаружи была обвязана клочком полиэтилена, перехваченным аптечной резинкой, под нею – слой лейкопластыря, в свою очередь обволакивавший бинты, пропитанные застывшей гипсовой пастой, какую употребляют при переломах. Но медицинские изощрения лишь прикрывали отменный старинный кляп, который, собственно, и был затычкой. Тит осторожно вынул кляп, заглянул сверху внутрь, а затем поднес горло к носу.

– Хлороформ.

Решено было вылить хлороформ за борт. Булькая, жидкость с неприятным запахом лилась в тело канала. Но что-то внутри скоро помешало ей течь. Тит встряхнул бутылку и едва успел подхватить выпадавшие бумажонки, свернутые между собой в тесную трубочку размером с пробирку.

– … Su....ted by the Grant enti…d... – с трудом разбирал он полусмытую хлороформом фразу на внешнем листке.

– Можно сказать – дети капитана Гранта…

Тут он расхохотался и отдал нам распакованный текст.

Удод:         Вот сова.

Эвельпид: Сова? Пустое! Сов

                  возить в Афины – вздор!

Позднее, когда, проделав длинный кружной путь по каналу Волго-Балт через Кубенское озеро с заходом на остров Спас-Каменный, мы вернулись в бывший северный центр и, пришвартовавшись между сфинксами у Академии Художеств и химерами у Пединститута, вновь ощутили под ногами забытую твердую почву, приключение с бутылкой почти полностью стерлось из моей памяти. Кое-что пришлось собирать по личным свидетельствам родни, кое-что могли бы рассказать сами участники, то есть Холмский, Кахишев и другие, но налетевшая ватага неведомо откуда взявшихся хромых затеяла отбирать у нас форштевень с носовым брусом и шуметь, что зачем мы использовали скульптуру наподобие ростр, чтобы произносить с нее неправедные речи, тогда как задача наша, по их мнению, была, чтобы ее только сторожить, а не плавать с нею по каналу Волго-Балт с заходом на остров Спас-Каменный, расположенный вдали от нужной трассы. Мы оправдывались наперебой, что, во-первых, он сам спустил ногу, во-вторых, что Спас-Каменный – тоже поучительное место. Мы даже рассказали им про то, какие мы видели на этом острове развалины монастыря и про старикашку с коллекцией корней причудливой формы, который в недалекие годы руководил саперными работами по расчистке острова от обезображивающих культовых сооружений, а теперь демонстрирует учащейся молодежи эффектную игру природы. У него там были корни, похожие на медведя, льва, змею, на белку, на самого старикашку и многие другие. Некоторые он только слегка чуть тронул ножичком, но большинство показывал в том виде, в котором находил поблизости. Так мы заговаривали зубы хромым. Не переставая ворчать, они взяли назад вверенный бюстик и удалились. Потом один вернулся и, не глядя на меня, сунул в руку повестку. В повестке стояло, что надо прийти по такому-то адресу, и часы – когда. Поскольку меня это взволновало, я стал быстро забывать многое из того, что я последнее время видел, слышал и читал, – и оттого-то историю Гурии Аркадьевны Бесстыдных, изложенную на добытых из бутылки листочках, мне пришлось восстанавливать опросным путем. Ныне она рисуется мне примерно так.