Читать книгу Гаффиниода онлайн

Я покачал головой и вернулся к письму.


Когда письмо было прочитано, надолго установилась тишина. Мы все переваривали новую информацию.

– Здесь есть кодовое слово, вы заметили? – произнес я наконец. – Значит, это подлинник. Но это как-то не похоже на Откада.

Я задумался.

– Что тут думать? – воскликнула Вера. – Откаду нужна наша помощь, и мы обязаны!

– Помочь, это даже не обсуждается! – воскликнула Люба.

– Что ж, кажется, планы меняются, – кивнул я. – Пора сворачивать лагерь. Жаль только, не довелось узнать, какую загадку скрывают эти руины. Но ничего. Одной загадкой больше, одной меньше. В жизни вообще мало что предсказуемо.

– Напрасно милых.

– Людей прогнали, – вздохнули сестры.

– Кто знает? – пожал я плечами. – Я же говорю, что иногда мы мало на что способны повлиять. Но кажется, там осталась какая-то бабушка. Возможно, она уже наготовила нам пирожков в дорогу. Элифалиэль, с капустой, как ты любишь!

– Погости мне! – откликнулся эльф.

– Одыбался? – спросил я.


Так и получилось, что наши «раскопки», если можно так выразиться, закончились ничем. По крайней мере, тогда мы думали так. А пока у нас появилась новая цель, и значит, нас ждало новое приключение.


Пусть говорит Подбодрилл:


Подбодрилл


Жизнь в горах сурова, но прекрасна. Познавший ее, ни на что другое уже не променяет ее вечный, незыблемый простор. Если же все-таки так случится, то в душе навсегда поселится тоска. С ней и придется жить.

Моя бабушка всю жизнь провела в горах. В ее случае, в горах – это буквально. Внутри.

Тоже, своего рода, тоска. Видеть горы – и не видеть горы.

По этому случаю вспоминаются следующие строки:


Безотраден и ужасен

Вид унылых подземелий,

Где скитается тоскливо

Заблудившийся философ,

Потерявший где-то факел

И оставшийся в потемках,

Пару раз всплакнувший горько,

Что теперь идет наощупь.

В тишине холодных сводов

Продвигается несмело

И руками робко шарит

По замшелым грубым стенам.

И слепой морозный ужас

Заковать его стремится,

Чтобы он остановился

И истерике предался.

Но философ твердо верит,