Читать книгу Сны из детства. Шелковая книга о счастье-бабочке, теплом доме и волшебном мостике, ведущем к гармонии онлайн

Что‐то шевельнулось внутри, должно быть Счастье. Не хотелось протестовать и доказывать, что время не совсем то. Захотелось обнять его, как ребенка, и никуда не отпускать. Так и идти вместе – сначала прибирать беседку, потом завтракать, потом… не важно, что потом, лишь бы оно никуда не ушло – так надолго оставленное, родное.

И лето будет длинным и ласковым. Течь рядом, жить своей собственной жизнью, благословлять.

– Лето – будет, – пообещало мне Счастье. И я – вдруг поверила.

В самом начале июня проснешься на рассвете. Сил нет встать, но и спать не хочется. И жаль уже пропустить это утро – одно из первых, летних. Вот и лежишь с открытыми глазами, слушаешь утренних птиц.

Сначала осознаешь само пение, постепенно проникаясь звучанием – его нотами и периодичностью. Пытаешься понять: солирует одна птица или их все же две – и они деликатно дают друг другу высказаться и лишь временами их песнь сплетается, сливаясь в один объемный чудодейственный звук. Звуки рассыпаются и снова собираются воедино, и кажется, что твое сердце наполнено струнами, а птичьи голоса их перебирают, словно крохотные пальчики. И струны трепещут тихой радостью и ждут новых касаний.

А в паузы проваливаешься, как в рассветный молочный туман. Из него тебя выводит новая трель. Потом с замиранием ждешь – будет ли еще. Время становится объемным, как в детстве. И ты то в яблоневом зачарованном саду, то в отчем доме, на кровати, которая помнит тебя ребенком.

Ты недвижима и в то же время куда‐то плывешь, ты и слух, и память. А птица – твоя душа. Она к тебе обращается, ты ей внимаешь.

И стоят первые дни июня, впереди целое лето и, кажется, целая жизнь.

Случалось ли вам закрывать двери для радости? Ну это когда закрыл дверь по привычке, а потом сидишь и удивляешься – почему никто не заходит.

Пишу и ем абрикосовый джем – и это мое самое яркое вкусовое переживание в нынешнем году. О джеме и пойдет речь.

Когда мне из магазина позвонил муж сказать, что апельсинового джема не было и он взял абрикосовый, – я даже не расстроилась – я куда‐то рухнула. Сразу вспомнились банки приторного до оскомины, вязкого варенья, которыми меня ежегодно заваливала бездетная тетя, не внемля всем намекам и откровениям – что я не ем варенья, повидла и джемы. Я вообще не люблю сладкое. И все эти неоцененные дары выстраиваются пирамидами в кладовке, засахариваются, пропадают, потом превращаются в компоты, которые я, кстати, тоже не пью. Исключение всегда составлял только один апельсиновый джем. Случайно попробованный в Риге в далеком 1986 году, он произвел немыслимое впечатление и оставался в фаворитах по сей день. А тут снова – абрикос!