Читать книгу Примирение с женщиной онлайн

О, как бы я хотел с придыхательным прощанием, поставить те чёртовы торбы на асфальт перрона, а до этого, с таким же придыханием, и замиранием, в ожидании нужного момента, героически предложить себя в качестве носильщика, продолжая приятный заигрывающий, в смысле эмпатии и симпатии разговор, с полным пакетом ухаживаний и внимательностью, к удачно слепленной поступками и необычайно привлекательной по красоте своих действий, состоящей во вкусе искушаемого, но только лишь в нравственно-моральном смысле особе. Да, но тот поезд теперь идёт куда-то дальше, унеся всё описанное выше с собой, чему я безумно рад. Оставив в конце концов и меня наедине с самим собой в контексте моего рядаизмышления на перроне моей станции. А точнее, на берегу того большого города, в который я отправляюсь, где буду искать её и свою красоту в ней оставаясь в своих размышлениях о возможности всё же отыскать её.

Поскольку, вопрос с кем быть, для меня лично, сегодня не ставится иначе, чем он мог бы ставиться некогда, в силу взросления, относительно того зачем и почему: поскольку сам вопрос – с кем быть, состоит в некоем скрытом ощущении отношения, находящегося с уважением приносящемся с воспитанностью. Поэтому, для меня вопрос всегда находился и находится по сей день в теме определения ответом содержащегося в предмете отношения. Поскольку с самого своего начала в этой жизни нахожусь в понимании сути начал любых отношений только лишь с целью их развития в контексте зеркального взаимоотношения, и только до определённой степени, с целью увидеть настоящего себя, через того с кем общаюсь, следовательно – в соотношении производимого. Как того, что есть настоящее отношение, содержащее правду о том, с чем имеешь дело. Вместе с тем, находясь в иной (как её ещё называют простаки – отрицающей) парадигме смысл определяющего, как общественного запроса на союз, т.е. смысла понятия самой дружбы. Поскольку, точно не интересуюсь формальной частью отношений, построенных на вере в некую дружбу, определяющейся привычками, слепых желаниях, трансцендентном уважении глядящим в прошлое непрослеживающееся в настоящем, отношениями скреплёнными в соотношении некой односторонней моделью поклонничества, как слепого уважения только за то, что кто-то слеп, или чего-то подобного – как отличительные регалии или звания определяющие род занятий пытающихся укрыться за ними давно обездвиженных аморальностью субъектов почему-то считающих что ты им поэтому что-то должен. Так же никогда не заботился о соблюдении некоего требуемого квази-эталона формы уходящего общества, в виде стремления заполнением некой пустующей ячейки показной целостностью в преемственности традиции понятия создания семьи. Как пункт свершения необходимого в том, что есть предписание цели. Ну – помните же, про мужчину, который, как и каждый всякий, должен три вещи успеть. Вот, как раз слепое следование некой красивой и правильной цели, как устав для порицания, любого не мормона, сделал из того мормона самого неистового и тайного развратника всех времён и народов, и это вкупе с повторённым нарративом для откупа от общества успехом. А поелику ценность знакомства сегодня, в виду самих искусственных технологий, стала значительно условнее, так как сама технология теперь доступна абсолютно каждому: в любое время, в любых количествах и существуют для любой, совершенно любой цели. Значит и само время в ценности таких заговоров о необходимом от мужчины повернулось так, что тебя нет ели у тебя нет доступа к современным коммуникациям. Даже, если ты готов вложить всё в шанс, испытав удачу на улице, тебе все равно понадобятся для продолжения общения средства современной коммуникации, без них ты странен и безлик. И даже опасен. – Опасен тот, кто есть в реале? – Да, но совершенно нормален тот, кто позволяет встретить по аватраке и раскрыться по способу умения писать нужное, угадывая настроение – каждому, стоящего на аватаре, даже тому, у кого нет вообще никакого человеческого изображения, а вместо фото лица или изображения человека, что-то иное. Это и есть условность таких возможностей в наличии, как отсутствие шанса в действительности. И что не маловажно, цели стали обоюдно симметричны, в смысле их определения, как для мужчин, так и для женщин, в их нравственно-безнравственном понятии необходимого для них самих. Так и причинность о передачи неких условных знаний в завершении необходимого, как необходимость должного от мужчины звучит комично. Так как и первичный, хоть и условный, но всеобъемлющий смысл выбора той самой и завоевания женщины ради – мужчиной, естественно, существенно поменялся. Поскольку ни о какой чести, и о долге перед миром в общем нравственном контексте, речь уже давно на личном уровне не ведётся. И раз система знакомства позволяет смотреть на саму идею знакомства шире, то и процесс знакомства уперся лишь в выбор, возможность выбора, доступность выбора по необходимости. Именно выбор, и его возможность, становится основным критерием для следующего вопроса: – «но есть ли выбор на самом деле?» Поскольку сам выбор столь же бесконечный сколь и мнимый, как время. – Почему? – Потому как он стал искусственным. Мнимым. Обесценив случай. Стерлась граница, между случаем, случайностью, судьбой, ответственностью в моменте, где ты всегда настоящий, и умыслом. Осталось лишь жгучее намерение, продиктованное лишь желанием и упорством получить именно ту форму, которую ты сам придумал для себя. Без основания, без усилий, без причин, без ответственности и обязательств. После того, как придумал, представил, увидел – ты готов действовать. И теперь ищешь, чтобы потрогать и попробовать эту представленную тобой её форму на вкус. Началась жизнь с иллюзией возможности выбором. А когда-то, было время, когда шанса вовсе не могло быть, тому, кто не способен использовать возможность, подаренную пространством. В этом была суть выбора или отбора. Да и к слову сказать, выбора то не было, а было предназначение, особенно, что есть в категории достатка, даже там, где не было никаких личных преград, шанс встретить ту желаемую, мог выпасть только один и он то, как раз то самое и сейчас, то самое в котором нет ошибки, и нужно работать. Он верный, этот шанс, другого и не будет, может и не быть. – Тогда всё было иначе? – Но остаётся всё так же и сейчас. Поскольку ценность каждой попытки, приведённой случаем в некий шанс, была и есть невероятно выше, особенно для женщины, если на неё обратили внимание, как и то, что представляла из себя и есть женщина в глазах мужчины для становления в обществе обоих. Так вот, сегодня, именно представление себя в союзе, как встраиваемый элемент в общество ушёл в небытие, а живёт союз и выражается как новая философская идея чистого творчества индивида или индивидов, за счёт создания не ячейки, а красоты в себе, на основе которой творческого союза и сотворческого действия, само действие – есть интеграция новой созидающей силы, как смысла для каждого в отдельности, и союза целого с красотой. В этом есть нить для ткани социума, но лишь для индивида, но не для субъекта. Представление же красоты сегодня, для субъекта, есть всего лишь искусственно созданное и искажённое представление субъекта о красоте. Поскольку красота для субъекта закреплена авторитетом мнения на тенденции в выражении качественного критерия, задающего тон тенденции в эпоху правления массовой культурой нашего времени. Авторитетное мнение же, есть мнение самого субъекта, навязанное ему простыми массмедийными инструментами, свойство которых лежит в простой формуле трансляции, содержащих необходимое качество критерия красоты, умноженное на время. Массовый критерий на потребность в его преобладающем количестве, как тенденции достигается авторитетом, коим сам субъект в своей подавляющей массе и является. Он же – субъект, есть то самое заполняющее свойство пространства, существующее в самом себе, где и опустил себя же своим стремлением к желанному, до уровня собственного восприятия красивого, находящегося на уровне неприкрытой сексуальности. Именно сексуальная откровенность аннигилирует ту важную причину и основную роль красоты в широком её смысле с точки зрения олицетворения нас самих, как стимула, побуждающего действовать в организации смысла понятия социум, забывая давая отвечать на вопрос – зачем и для чего всё это нужно. Поскольку сегодня не нужен шанс, не нужна вера, не нужен ум, не нужен смысл, не интересен случай. Не нужна интеграция создающих смыслов понятий культурного развития или создание чего-либо на уровне общего и для общего. Хотя, всё, чем мы являемся и представляем из себя сами в отдельности, есть основа для общего представления нас самих, как общества в культуре или без культурного общества или ещё куда печальнее – бескультурного сообщества субъекта… Сегодня можно просто взять и присвоить что-то себе на время. Не будучи порицаемым не совестью не окружением. А поскольку вернуть и вернуться в свой мир тому, что присвоил на время, после использования, всё равно придётся, так как никто и нечто не принадлежит лично никому, кроме как себе самому, в отношении с жизнью, поэтому всё, что ты взял, ты уже вернул туда откуда взял. А вот, то, что ты вернёшь, уже не будет тем самым, оно будет другим. И уже кто-то другой будет смотреть на то, что ты есть в том, что оставил после себя в этом другом. И внутренне, до сих пор, мы понимаем ответственность перед предстоящим. Поэтому всё также, когда смотришь на неё сейчас, встретив где-то, зная и понимая что-то, осознавая не головой, а самим моментом, чувствуешь происходящей внутренней реакцией, от которой хочется зажмурить глаза, лишь бы из-за страха, накатившего на всю сущность дрожью, не упустить момент и заговорить с ней. Тогда необходимо действовать. – Но действие требует смелости? – Действие требует чёткого сигнала, как ответа, на вопрос, в момент наступления такой реакции, зачем тебе это? Зачем вторгаться в чужую жизнь? Для чего начинать менять в ней что-либо? Светел ли ты в намерении обратившись к ней? – Но это было тогда? А что же такое действие в рамках сегодня? – Сегодня действие – это выбор! Подбор кандидата под определённые задачи, не выходящих за рамки сексуального потребления. А там, как пойдёт. Так как выбор есть всегда 24/7. Только вот что даёт такой выбор? Какое представление он передаёт, этот выбор, об окружающем нас мире? Выбор кого или чего, и снова для чего в конце концов? Какое представление складывается о нас самих находящихся под гнётом всеобъемлющей свободы выбором? О мужчинах и о женщинах? – Это начало разговора, о том какая она, какой он? – Попытка не пытка! – Но можно ли сократить расстояние времени, до желаемого, как будто бы сохраняя лицо достойного человека? – Ну мы же люди? А если так, то понимание отношений строится на знании о том, как ты относишься к тому, с кем ты сходишься. Ведь ты ищешь половинку, свою, да? Ту самую? как часть собственной, утерянной души, вложенной в кого-то другого? А если нет, тогда для чего? С какой целью тот или иной совершает намерения овладеть кем-то? Какое намерение руководит тем страшным импульсом, вторгаясь, сломать, нарушить чужую границу собственным умыслом для свершения одного лишь из главных таинств мира? Перенёсся ли случай или тайна момента судьбы, из мгновения в умерщвлённое временем поисковое окно-обскура, каталога пролистывания вариантов судеб движением вправо-влево? Такое непосредственное, иллюзорное овладение – возможно ли там, где есть понятие разума и предназначенного? Как влияет такой поиск на ощущения в притяжении желаемого? – Желаемого? – Да, желаемого, значит своего. Хочу найти своё… Но не хочу играть, не хочу быть актёром. А сегодня это такая классическая драма, когда мы видим со стороны, в кино, что, что-то происходит между персонажами, и у них что-то не ладится, хотя, буквально полчаса или час назад они были влюблены друг в друга по уши и бросили ради этого всё и всех. И вот, как и в кино, тут в действительности, теперь тоже самое. Модель экспресс проживания, ты проживаешь отношения за месяц или неделю, в общем очень быстро все этапы. И вот мы видим, как это происходит пока, у мужчины и женщины превалирует в цели дня что-то найти, но почему-то всё что находится не то. И то не это, и это не то, разочарование наступает сразу после разрядки в достижении неизменной цели. Вот и всё уважение. Оно не поддельно, возникает как холод, как отвращение к еде. Некогда нравившейся. Но из-за частого её употребления больше не лезущей в горло, даже подумать об этом стоит лишь, как тошнотворный ком подступает к горлу. Вот она истина: почему мы допускаем фривольное поведение, с теми, кто от нас зависит, или с теми, кто не подходит нам прагматически? Понимая это, позволяем играть, вольничать, бросая пыль в глаза, обездвиживая жертву пользуясь ей умышленно или нет для и ради своей игры. А потом именно бросаем, выбрасываем, меняем, хотим забыть поскорее, или не забыть, но не встречаться, более того обыгрывая в умышленном обвинении любые причины несоответствия, о которых знали и понимали заранее. А потом живём, осуждая невнимание одного к другому, считая, находя теперь уже тут, себя ущемлённым своим же невниманием к деталям, обвинив кого-то нового в недостаточности чего-либо в нём для нас. Разные люди, характеры, внутренние тревоги, само восприятие производимых тобой действий в данный момент говорит за себя. В этот момент и наступает самое неистовое унижение для женщины. После всего, что она только что отдала и сделала. «Слышишь, женщина», я к тебе обращаюсь, – «это неизбежно». Тебя унизят в конце, резким подрывом по делам, сразу после, или желанием поесть. Отодвинув твою руку, ласкающую его, он молча встанет и сделает вид что тебя нет вовсе. Задаст праздный вопрос, чего бы тебе хотелось, и не дожидаясь ответа, тупо улыбнётся, поцелует в лоб и отдалится. Вот и всё. Странная правда овладевает всем умом. До следующего раза. Проголодавшегося мерзавца, побирающегося то там, то тут. А ты думала это он? Да и не важно, что субъект настроен серьезно в самом начале, просто суть достижения такой цели преждевременная, и дело не в способности принять разочарование, а речь о том, какая причина в основе такого разочарования. Всегда начинаем без претензий, ведем всё от спасения себя от избавления себя, делаем всё возможное, чтобы предстать лучшими, перенося свою надежду своей обаятельности в кого-то другого. Спасаем от угнетения желанием никого-то, но себя, а разрушаем же обоих – и себя и партнёра, и всё что будет потом. Так мы разрушает красоту. Но и если ищем её для себя, не думая ни оком, то и быстро сводим всё в потребность, требуя всё большего для себя, получив желаемое, забывая быстро, чем руководствовались в начале, снова и снова, каждый новый раз ждём, умоляя послать нам хоть кого-то просто, просто, чтобы он был этот кто-то. На самых выгодных для того, другого, условиях, но ничего не бывает просто так. Правда теперь он, или она не будут красивы, и она не будет красавица, потому как, ждать мы не хотели и трудиться тоже не желали, потому как, отвергли ту красоту, которой и является женщина находящаяся сама в предвкушении ожидания её. Не хотели открыть её красоту. Мы шли лишь за растиражированной – визуальной красотой. На этой земле всё дается для трудов и из труда выходит. Если забываешь труд, начинаешь жить просто как бы. Отношения? Любовь? Найти своего человека? Но найдётся ли такой человек в тебе? Или снова мы будем верить в сказочки лелея в себе надежды чудовища найти лекарство от собственной злобы найдя утешение в некой ниспосланной нам бесстрашной красавице? – И откуда ты решил, что миссия той красавицы должна затрагивать твои интересы? – Ну т.е. косвенно да, то, чем, собственно, и является её прообраз, правда действующий на таком уровне, где ты, как и сейчас остаёшься только наблюдателем, как челядь, перед тем, ради кого она выступает, в этой роли, объять чудовище своей любовью, чтобы вызволить своего принца, а уже и короля её царя себя, из лап собственного заточения, разумного существа, аннигилирующего себя самого, с метафорой о красавице. Такой вот шах и мат, мечтатель. – Тогда что субъект получает, только мечтая? – Не много. В лучшем случае, красивую историю, о красавице и чудовище, поделенной на бесконечное число выражений такой истории в действительности. Истории спасения и истории гибели. Завышенные ожидания постепенно придут в ту форму, в которой ожидание есть в действительности то, что есть, беспорядочная и беспричинная связь. В итоге оставляющая за собой только негативные выводы, с одним лишь ярким моментом, за который зацепиться уже нельзя. Файл разорванного гештальта давно создан, а гештальт закрыт. Но ты ещё не понял этого. Или отказываешься принимать тот факт, где ты, теряя доступ к уже пустому удовольствию всё ещё сражаешься за образ её сексуальности, а не счастья отношения к тебе самому, как к чудовищу, становясь им. Так что не тешь надеждами себя, нет той на свете. Кроме той, что в голове, что выведет тебя из омута высокомерного припадка, вдруг сделав принцем являющего из себя только чудовище-страшилу, так будучи с достоинством твоим? Так о какой красавице ты мечтать можешь? Только о той, которую ты прячешь от всех. Не потому, что, сильно не красива, а потому как, ты сам не понимаешь, красива она или нет, и почем она не такая, как тебе хотелось бы. Не можешь рассмотреть её, она как в некоем тумане, только силуэт, в зелёно-серой дымке. Поэтому обращаешься ты с ней небрежно, потому как, всегда сомневаешься в ней, видишь не чувствуя. Отвергаешь, за недостатком соответствий той, вымышленной, пока ещё красавицу, реально представшей перед тобой и живой. Брезгуешь, не находя достаточного, пытаясь отыскать наибольшее совпадение с той, существующей только у тебя в голове.