Читать книгу Бег на вымирание онлайн

– Он уехал! – отдышавшись и удобно устроившись в угловом кресле, добавила детали, – Он уехал только что, но я успела с ним поговорить. Сёмка передал тебе это и просил не обижаться.

Ольга достала из заднего кармана джинсов изрядно помятый конверт. Маша сразу же его взяла и спрятала под подушку. Она была неприятно удивлена произошедшим и не знала, что делать: плакать или бросаться предметами об пол и стены. За неимением решения и шаблона действий Мария просто сделала вид, что всё в порядке и ещё какое-то время обсуждала знакомых и новости мира со своей ничего не понявшей подружкой. А когда та ушла – наконец-то осторожно достала письмо и неверными движениями распечатала его. Внутри был только один листик.

«У великой поэтессы Марины Цветаевой есть такие слова: «Я буду любить тебя всё лето, – это звучит куда убедительнее, чем «всю жизнь» и главное – куда дольше!»

Это же я хочу пообещать и тебе. Я буду любить тебя всё лето! И я очень рад, что мы всё-таки встретились, хоть и ненадолго.

Я бы хотел пообещать тебе, что мы снова встретимся или не расстанемся никогда, но не могу. На Земле это мои единственные каникулы, и сейчас, когда ты читаешь эти строки, я с соплеменниками уже направляюсь домой.

Прости, что не сказал правду ещё вначале, что дал слабину и получил от тебя чувства, которые, наверное, должны были достаться другому.

Прости за то, что я с Плутона."

На этом письмо обрывалось, и Маша, перечитав его в очередной раз, засмеялась, заливаясь слезами. Только несколько дней назад она прочитала пару научных статей про Плутон. Карликовую планету с ней теперь связывало не только небо. И она точно помнила, что была и такая информация: «Лето там длится почти век».

Даниель вытер кисти и посмотрел на результат своей многочасовой работы: акварельный этюд дышал жизнью. Листья деревьев шевелились от дуновения ветра, сквозь их лоскутный шатёр настойчиво пробивался нежный солнечный свет. Разморенная летним зноем кошка чёрным гибким пятном растянулась под слегка разрушенной каменной оградой, увитой диким виноградом. Это была картина, написанная по впечатлению от внутреннего дворика нового дома Даниэля. Художник остался недоволен: опять вышло мрачновато, по-видимому, внутреннее состояние автора давало о себе знать.