Читать книгу Украинский каприз онлайн

– У него калитка не запирается и собаки нема, – сказал Сашко. Мы положили на порог Генкиного дома деньги, завернутые в тетрадный лист. На листе написали: «Вовке – на морковки!». Лист придавили кульком пряников, который Андрий тоже привез из Города.

Все мы были счастливы, но больше всех – я, потому что авторство надписи принадлежало мне, и этот были первые стихи в моей жизни.

Лето в тот год неслось особенно быстро. Родители решили забрать меня из Каменки дней на десять раньше, чем обычно: подготовка к первому классу – непростое занятие. Дней за пять до их приезда тетя Маня вдруг спохватилась: давно не бывала в гостях у родственников в селе Защита, что километрах в пятнадцати от нас. Бабушка засобиралась тоже. Но я уезжать из села отказался наотрез! Не хватало мне последние денечки пребывания на Украине проводить в незнакомом селе, вместо того чтобы насладиться напоследок общением с братами. Родичи по-всякому пытались воздействовать на меня, но в конце концов, обозвав меня упертым хохлом, сдались. Приглядывать за мной оставили нашу дальнюю родственницу Таню, красивую тихую девушку лет пятнадцатишестнадцати с темными вьющимися волосами и огромными карими глазами. В Таню я был втайне влюблен, но она была настолько взрослой и хорошенькой, что мне самому себе было боязно признаться в своей влюбленности. Весь первый день мы ладили с ней вполне нормально. Я немного капризничал и кокетничал, скрывая свою робость, но Таня была человеком добрым и терпеливым. Она кормила меня заранее заготовленными бабушкой и тетей вкусностями, разогревая их на летней печке, а вечером, перед сном, дала мне пол-литровую банку парного молока, которой зачерпнула эту божественную влагу прямо из ведра после дойки нашей Зорьки.

Когда начались приготовления ко сну, я категорически отказался спать один, заявив, что всегда сплю только с бабушкой. Немного поколебавшись, Таня согласилась лечь вместе со мной. Должен признаться в том, о чем до сих пор не решился написать. В детстве я был ребенком довольно избалованным и привык к тому, что большинство моих желаний исполнялось. Не все и не всегда, но все же я умел проявлять настырность, о которой в более поздние годы часто сожалел. Среди моих детских привычек до школы сохранилась одна очень странная. Я не мог уснуть, если в моей руке не было маминой груди. В Каменке эту мою детскую блажь была вынуждена терпеть бабушка Женя. Когда мы с Таней легли в кровать, я без раздумий по-хозяйски полез к ней под ночную рубашку и в ответ услышал испуганный вопль. Какое-то время Таня долго пыталась высвободиться от моих неожиданных посягательств, но я оказался непреклонен. Устав сопротивляться, она тяжело вздохнула и укоризненно сказала: