Читать книгу Друг мой, враг мой онлайн

Окружающий базу лес нахохлился и, кажется, стал еще дремучее. Некогда синяя гладь озера, по которой в прошлой жизни они катались на лодке с Алинкой, посерела, приобретя оттенки стали. А северный ветер неустанно гнал сердитые волны, так что о лодочных прогулках можно было забыть до весны.

Турбаза ждала зимы. Когда все укроет пушистый снег, разодев столетние ели и сосны в белые шубы и нахлобучив на крыши коттеджей меховые шапки. Когда окрестный лес прочертят параллельные полоски лыжни, а озеро покроется льдом, превратившись в первоклассный каток. Из труб потянется вкусный дымок, а на детской площадке вырастет снежная крепость. И пространство вокруг наполнится жизнью и голосами людей, детским смехом. А на Новый год черное ночное небо расцветят всполохи фейерверка.

Дядя Коля, Николай Степанович, встретил неожиданного гостя с радостью, не скрывая улыбки под пышными седыми усами.

– О, Сашок приехал! Отслужил, значит?

– Отслужил, дядя Коля.

Санька застыл на пороге небольшого деревянного домика, в котором обитал завхоз.

– Заходи, заходи, чего на пороге топтаться? – втащил его в домашнее тепло хозяин. – Изменился ты, паря: повзрослел, возмужал. Ну, как и полагается солдату. Помнится, и я после армии вернулся взрослым мужиком. Армия, она такая.

Старик засуетился на маленькой кухоньке, хлопая дверцей холодильника.

– За стол садись, обедать будем. Небось голодный? Я в твоем возрасте всегда был голодным. Бывало, возьмешь краюху ржаного хлеба, сольцой сверху посыплешь и ешь. Мм-м, так вкусно да сытно! Но мы с тобой не только хлебом покормимся. У меня полноценный обед имеется. Кухарка-то наша Тимофеевна (помнишь ее?) еще работает. Так что ешь от пуза, Сашок. И рассказывай.

Санька, устроившись за столом, с удовольствием придвинул к себе тарелку с дымящимся борщом и потянулся за ломтем хлеба.

– Что рассказывать? – поднял он глаза на Николая Степановича.

– Ну, ты ж не просто так приехал меня, старика, навестить. Говори как на духу.

Парень съел полтарелки борща, наслаждаясь вкусом домашней еды, и только тогда признался: