Читать книгу Адъютант палача. Книга 3 онлайн

Просыпаюсь и понимаю, что чувствую себя гораздо хуже. Раны всё так же дёргает от боли, голова тяжёлая, и я не могу толком пошевелиться. Чувствую, что в палате я не один, поэтому поворачиваю голову и пытаюсь выдавить улыбку, увидев, кто пришёл. Серые глазищи, полные слёз, смотрят на меня с надеждой. Но супруга – дама неглупая, и поэтому сразу напоила меня достаточно вкусной водой. Или для меня сейчас любая влага сродни амброзии?

– Янка, – произносит Агнешка не оборачиваясь, – зови доктора, и побыстрее.

Когда дверь за Пырхом захлопнулась, жена осторожно взяла меня за руку.

– Всё будет хорошо! Николай Иванович сказал, что сон – лучшее лекарство, и тебя нельзя беспокоить. Лежи и молчи, я просто посижу рядышком.

Сжимаю тонкие пальчики и смотрю на свою любовь. Как же мне с ней повезло! Почти семь лет вместе, ждём третьего ребёнка, но я даже мысленно не представляю себя без этой женщины. Хотел сказать что-то утешающее, но нас прервали. Невысокий человек с роскошными бакенбардами и не менее монументальной лысиной стремительно вошёл в палату. Агнешка сразу встала со стула, уступая место гордости русской медицины.

Следующие три дня я только спал, немного ел и периодически мучился от медицинских процедур. Одна смена повязок чего стоит! Пирогов боялся послеоперационной горячки, но вроде обошлось. Обезболивающих в этом времени как таковых нет – поэтому прекращение сильных болей на четвёртый день я воспринял как самый настоящий подарок. Всё это время со мной был Янка, так как я запретил супруге находиться в госпитале долгое время. В её положении не хватало подцепить здесь какую-нибудь заразу. Ещё по дурости сказал, что не хочу выглядеть перед ней слабым, в результате чего нарвался на гневную отповедь. В итоге Агнешка приезжает после обеда, проводит со мной час и далее едет гулять по парку. Практически идиллия, если не учитывать моё состояние и сам факт покушения.

Сегодня ближе к вечеру палату посетил человек, которого я ждал больше всего. Фредди сильно осунулся, черты его лица обострились, и ещё немец явно испытывал неловкость.