Читать книгу Две жизни. Том II. Части III-IV онлайн

– Какое же имя ты дашь своему воспитаннику? – спросил меня Зейхед. – Уже пора, чтобы он привыкал слышать своё имя.

– Мне и самому хочется окрестить его каким-либо красивым именем, Зейхед. Да уж очень плохой я выдумщик и не знаю, как его назвать.

– Ну, Лёвушка, тебе ли задумываться над выбором имени для павлина? Назови его Вечный. Вот он и будет напоминать тебе о вечной памяти и связи с тем врагом, которого ты теперь так рад простить и утешить.

– Знаете, Иллофиллион, Вечный – это не особенно красиво звучит. Я лучше назову его Этой, что по-итальянски означает «век». Мой красавец Эта легко запомнит своё короткое имя. Я же, произнося его, буду вспоминать, как ещё много предстоит мне работы над моим самообладанием, без которого я, вероятно, и жил в тот век, когда вызвал ненависть своего бывшего врага, теперешнего Эты.

Мы подходили к больничной части Общины и увидели шедшего нам навстречу Франциска. Тут только я вспомнил, что должен был привести с собой Бронского. Я остановился в полном смятении, даже дыхание моё сбилось, так поразило меня, что я мог забыть сходить за моим страдающим другом, утонув в море собственного блаженства.

– Иллофиллион, мой дорогой наставник, в такой великий день я проштрафился, – остановившись, беспокойно сказал я. – Я забыл сходить за Бронским. Я сию же минуту сбегаю за ним. Как это я так рассеялся, даже понять не могу.

– Не волнуйся, друг, – ласково сказал Зейхед. – Я ведь твой поручитель, разделяющий с тобой все заботы о печальных. А Никито несёт вместе с тобой все заботы о радостных. Я позаботился не только о том, чтобы пришёл Бронский, но и о том, чтобы он привёл с собой Наталию Владимировну, на что получил разрешение Иллофиллиона. Через несколько минут их обоих приведёт сюда Алдаз, которая сегодня находится у Кастанды, и он передаст ей это распоряжение.

– Я очень тронут твоей заботливостью и помощью, Зейхед. Но да будет мне это уроком, как обо всём надо помнить, всё держать в памяти, хотя бы небо сияло в душе. Я буду стараться, чтобы оно сияло, но при этом не закрывало от меня землю, а изливалось на неё в моём труде.