Читать книгу Физрук 10: Назад в СССР онлайн

С сердитым сопением, Головкин лезет за пазуху и достает вместительную солдатскую фляжку. Юркая Личность мгновенно выхватывает ее, открывает, почти запрокидывает над запекшимся ртом, но передумывает и наливает себе в колпачок.

– Подумать только – «Наполеон»… – сделав глоток, стонет он. – Боже, какая благодать… Трое суток ничего, кроме тухлой дождевой воды…

– Вы бредите, санврач, – позабыв об осторожности, произносит Философ. – Какие «трое суток»? Мы же с вами расстались только вчера! Или позавчера…

– Может быть, и брежу, – бормочет тот, – но стрелки моих часов успели сделать шесть полных оборотов… Ну, почти шесть… Хотя в этом проклятом тумане что день, что ночь…

«А ведь щетина у него и впрямь трехдневная! – осеняет Философа. – Что за чертовщина?..»

– И охрана вас ни разу не обнаруживала? – спрашивает он, отнимая у Полоротова фляжку.

– Какая охрана?! – удивляется санитарный врач. – Здесь же сплошное болото!

– Разве на бывших военных объектах сторожей не бывает? – удивляется художник. – Они-то куда подевались?!

– Дьявольское место… – вдруг начинает отстранено бормотать Юркая Личность. – Туман, болото, дождь кромешный, пополам с градом и вдруг огни, музыка нечеловеческая, и какой-то голос все говорит и говорит, говорит и говорит, а что говорит – не понять ни слова… Страшно, господи…

Тельма решительно шагает к Полоротову, не забыв окатить презрением Болотникова-старшего, который все еще держит в опущенной руке обрез, прикладывает ладонь ко лбу, бормочущего словно в трансе санврача.

– У него жар, – говорит она. – Надо бы его отсюда вывести…

– Как это – вывести? – вскидывается официант. – А – дети? Сынок мой, опять же дочка его…

– Какие дети? – накидывается на него Головкин, который при всем своем богатырском сложении оказывается трусоват. – Где ты видишь здесь детей?! Хочешь вот как он, трое суток по болоту шляться! Пойдемте отсюда, а! Обратно в гостиницу. А еще лучше ко мне на хутор. У меня жратвы и выпивки – хоть залейся!

– Эх ты, зятек-пропойца… – разочарованно вздыхает Михаил.