Читать книгу Шел четвертый год войны онлайн

– Так-то ты указ царя-батюшки выполняешь? Какой из четырех праздников отмечаешь? И язычок свой подбери, тебя сюда вести корабль посадили, а не косточки Скурату перемывать. На дыбу захотел, гляди, он – внук Малюты, за ним не заржавеет.

Тайный приказ никто не отменял, он существовал и в Якутском войске. Его агенты были и в первом составе отряда, и во второй их наверняка подсадили. Кстати, позднее, когда Сергию самому пришлось напрягать «тайников», один из них признался, что настроили на положительную волну и Головина, и Бахтиярова, именно агенты-тайники: дескать, не скареден, деда и род свой не поминает, попусту ими не бахвалится. Подал остальным пример, чем заставил отряд и мужиков отнестись ко всему с полной отдачей. Ну не мог тайный приказ не наблюдать: как поселенец исполняет приговор. Работа у них такая! Кружку у лоцмана забрали, ром выплеснули за борт с подветренного борта.

Подходил голландец к Фурукумаппу очень медленно, галсировал он отвратительно, и только смена ветра на третий день дала ему возможность подойти на место якорной стоянки. Со штурманом позже провели беседу в тайной избе, уже дома. Сильно решили не наказывать. Так, на память, пару ударов у столба он заслужил. Де Фриз в своих записях отдельно отметил, что Сергий и Нетребко обращались к старейшине по-другому, нежели он. Остался он недоволен и обедом, во время которого никто не пил. Саке подали в его конце, на десерт, и сильно разговорить там никого не удалось. Племя, действительно, приняло присягу и передало остров под юрисдикцию России. Добровольно присоединилось. Читатели, наверняка помнят, что подобные формулировки сплошь и рядом идут в российской истории. Так она прирастала территориями. Оставив небольшие гарнизоны на двух островах: Кунашир и Шикотан, с кочем на каждом острове, отряд вернулся в Таранай к первому приходу стада горбуши. Война войной, а обед по распорядку.

Есть такое произведение: «Остров Сахалин (Из путевых записок)». Написано оно в самом конце позапрошлого века человеком, которого трудно заподозрить в том, что он – «большевик» и ненавидит Россию, предвзято к ней относится и тому подобное. Его произведения продолжали ставить на сценах театров и до, и после Октябрьской революции, они входили в школьную программу, по которой я учил русскую литературу в школе. Но этого произведения в ней не было. Весь ужас бывшей царской каторги он выставил на показ, без изъятий. Звали его Антон Павлович Чехов. Кстати, один из самых почитаемых на Сахалине писателей. И город «Чехов», и театр «Чехова», и библиотека «Чехова», и куча памятников этому человеку, потому, как показал жизнь на острове в 90-х годах девятнадцатого века. Великий русский писатель. Книга не запрещалась в Советском Союзе, но, о ней предпочитали помалкивать все, хотя она присутствовала в полном собрании сочинений Чехова. К счастью, её издание в тридцати томах у меня есть, и сын мой, когда подрастет, обязательно прочтет и эту книгу. Там есть один эпизод, что одному из кандальных по дороге в камеру стало плохо на глазах самого Антона Павловича, врача по специальности, и тюремного доктора, который подошел к упавшему человеку, потрогал его пульс, отпустил его руку и пошел дальше, не сказав ни слова. А.П. срывающимся голосом, заговорил с ним о клятве Гиппократа, о долге врача… А тот ответил: «У меня в лазарете лекарств нет. Совсем. Извините, Антон Палыч, ничем помочь ему не могу». 1890 год. В той же книге Чехов констатирует факт, что многочисленные айны покинули этот мир в результате трех эпидемий, случившихся на острове в 19-м веке. Прибывшие на остров переселенцы принесли с собой эпидемию оспы, затем холеры, а добила местных обыкновенная дизентерия.