Читать книгу Тени Сути. Альтернативный взгляд на жизнь и деятельность Исаака Ньютона онлайн

– Какие ещё часы? Что-то не припоминаю…

– Те часы, мистер Джон, которые, к счастью, вы не подарили мистеру Ньютону, к которым, в свою очередь, к этому новшеству в механизме, приложил руку тот самый неприязненный мистер Роберт Гук. И вы знали об этом, но всё же приобрели эти пружинные часики. Кстати, исправно ли они идут?

– Спасибо. Да, идут. Хорошо идут, – и снова секунды, внезапно павшие в вечность, застыли пред глазами Джона картинкой, в которой лёгкая улыбка и таинственный прищур мистера Брэкстона пронизывают его буквально насквозь. Но тут же, в противовес пропасти, на зелень сукна пали гербовые документы.

– Мистер Уайт, вы назначены на должность второго секретаря казначейства Кембриджширского графства, а также вы вхожи теперь в совет комиссаров по делам финансирования новых экспериментальных отраслей, рождённых непосредственно в университетах Кембридж-сити.

– А это, гх, м, это я как? А… – в суете он аж запыхался на месте и понёс что-то сплошь нечленораздельное. И пока мистер Брэкстон провожал его до вновь возникшей волшебным образом изящной кареты, Джон всё то время неторопливого шага продолжал пребывать в некотором пьянеющем отупении.

– Давайте, мистер Уайт, доделывайте свои дела в Лондоне, отдохните заодно, а после, по возвращении в Кембридж, вас будут ожидать перемены.

– А как там, что? Я же, это, я же не в курсе дел административных.

– По всем рабочим вопросам вас проинструктируют, не переживайте, – мистер Брэкстон каким-то строгим, генеральским, ясным тоном завершал беседу, – а прочий инструктаж вы, мистер Уайт, как и прежде, будете получать всё спецкурьером в рабочем режиме. Всю корреспонденцию по минувшим делам и задачам вы, соответственно, также будете отдавать курьеру. Вот, держите, это часть официальных документов о вашем назначении. И как говорится, до новых встреч!

Мягкий вечер плавно, понемногу крался по весеннему городу, попутно цинично погружая многих его жителей в плещущие мысли, в юные чувства апреля, будоража тем самым все их внутренние порывы, что так сладко томились долгими зимними вечерами, в надежде однажды ярко и сызнова зацвести. Карета летела на всех парах по пустынной дороге, и бархат столичной ночи уже в преддверии волшебства отъявленно щекотал воображение Джона, то и дело подливая в его пока что ещё не совсем окрепший зоб тщеславия совершенно новый эликсир гордости, теперь уж абсолютно иного уровня. Но также, помимо всех атласных мечт, в его голове поминутно стали возникать какие-то уж совсем ужасающие его сознание мысли и образы, а сопряжены они были с горсткой трескучих вопросов: «Молли! Откуда ему известно о ней? Чёрт! Я не потерплю такого! Что за фокусы? – терзался и фантазировал он, молча глядя в окно кареты, продолжавшей мчать его в Сити. – Это возмутительно! Я, я, я… я второй секретарь казначейства в графстве Кембриджшир! – довольный Джон тут же перевешивал и умолкал, улыбаясь и украдкой облизывая губы. – Мог ли я мечтать о таком? А часы те? – снова в его мозгу возник Джон-зануда. – Часы! Ну надо же… А? Долбанный сэр Гук! Выскочка оксфордская! Я и знать не знал, что!.. Да всё я знал! Знал и об отношении профессора к нему, и о том, какой механизм в себе содержат те часы, всё я знал!» Мыслям не было предела, они, словно бы весенний паводок, то разливались в голове Джона, то бурлили, всё множа и множа площадь его изворотливых раздумий. А в то же самое время, как едва ли мистер Уайт в карете покинул усадьбу, буквально в ту же минуту в вечерней тиши подле вдумчивого мистера Брэкстона внезапно явился самый что ни на есть настоящий человек-тень. Мистер Гофман, будучи чистокровным немцем, был мало того что дисциплинирован, он был дотошным педантом и любил предельную точность во всём. И выглядел он также соответственно: всегда был статен, суров и в меру подтянут. Он точно так же, как и мистер Брэкстон, был глубок, умён и достаточно мудр, но только в своей социальной нише, где подобная черта некой брутальной наглости в его весьма посредственном окружении местами вызывала даже страх, что обычно способствует цели посреди неоткалиброванной массовой эмоции.