Читать книгу Лучанские онлайн

– Ольга Александровна, вы только не переживайте. Всё будет хорошо!

Голос врача еле-еле доносился до меня из-за маски с респиратором, которой от нас отгородился эскулап. Медсестра вообще ничего не говорила, за стеклом защитного костюма я даже не могла разглядеть как следует её лица. Впрочем, зачем мне её лицо? Это Яков Михайлович у нас ценитель женских лиц, мне-то всё равно.

Я очень хотела возразить в ответ. Всё было бы хорошо, если бы «скорая» приехала сразу, как её вызвали. Ну хотя бы в тот же день! А не после того, как Яша, уже задыхаясь на каждом слове, позвонил министру здравоохранения. Всё было бы хорошо, если бы частный госпиталь, дорогущий частный госпиталь, в котором мы обслуживались с десяток лет, положил бы Яшу в стационар. Но врач, принявший его там, только взглянул на результаты КТ и замахал руками, шарахнувшись от нас на пару метров:

– В «Коммунарку»! Только в «Коммунарку»! Мы таким не занимаемся. И не сами, а по скорой: самотёком они не примут.

И скорую мы ждали ещё сутки. Итого, с момента, когда Яша сказал мне в бизнес-зале аэропорта «Шарль де Голль»: «Что-то меня знобит, у тебя есть парацетамол?», до сегодняшнего утра прошло пять дней! Бог его знает, что произошло в его организме за эти пять дней.

Да, я многое хотела бы высказать врачу, и его защитный костюм и закрывающее глаза стекло меня не остановили бы. Но меня останавливал кашель. Противный, душащий кашель, возникавший каждый раз, когда я пыталась заговорить.

– Мы начали стимулировать иммунную систему, сейчас постараемся сбить температуру. Я уверен, к вечеру вам обоим станет лучше. Я буду к вам заходить, а Марину вы можете вызвать в любой момент вот этой кнопкой.

И врач исчез за гулко щёлкнувшей магнитным замком дверью. Марина ещё пару минут повозилась около Яши, устанавливая ему капельницу. С моей она справилась быстрее. Интересно, это потому, что я моложе и вены у меня наверняка лучше, или потому, что ей хотелось подольше побыть возле знаменитого Якова Лучанского?

Я внимательно посмотрела на мужа, лежащего на соседней кровати, слишком для него узкой и скромной, застеленной каким-то убогим бязевым бельём в мелкий цветочек. Да, меньше всего он сейчас походил на того Лучанского, к ногам которого падали девушки, стоило ему только появиться на сцене со своим потрёпанным блокнотом в кожаной обложке. Всегда одним и тем же, хотя за те десятилетия, что он писал и выступал, блокнот должен был неизбежно закончиться. Он и заканчивался, но Яша педантично снимал обложку и приклеивал новый блок листов. Он был верен любимым вещам. Лучше бы он был верен любимым женщинам.