Читать книгу Вздор онлайн

«Это великолепный город. Салуны [Saloon – бар, трактир] открыты по воскресеньям. Дела идут хорошо». Последнее полученное мною письмо было из Сингапура. Оно заключало в себе только следующие строки:

«Иметь свой путь, вопреки вашему языку и зубам рассудка, – мне слаще венгерского вина, и мое сердце бьется теперь в медовом сосуде, – теперь, когда я отрекаюсь от вас и от всего здравого смысла».

Я узнал в этих строках цитату из старой книги, которая, несомненно, никому не известна, кроме студентов, проходящих курс английской литературы. Я пришел к заключению, что Майкл, наконец, изменил свой образ жизни и отправился в Сингапур изучать английскую литературу, а теперь демонстрирует свою образованность. Я тут же ему ответил так: «Торговлю поведешь – состоянье наживешь», но он больше уже не писал. И я больше о нем ничего не слыхал до той поры, пока не встретился с ним на космическом вечере у Дэмблов, где его принимали, как важную особу.

Опыт, который я произвел с Майклом Уэббом, не представлял собой чего-либо необычайного. В практике романистов это – обычное явление: их герои либо совсем исчезают, либо попадают туда, куда им совсем не нужно. Иногда эти странствующие герои так больше и не возвращаются и через некоторый промежуток времени поселяются в Чикаго, в Джакунвиле или в каком-нибудь другом месте, обзаводятся громадными семьями и превращаются в самых скучных и пошлых людей. Быть может, вам приходилось слышать, как в публике шепчут про кого-нибудь, кто только что мимо вас прошел: «Какое характерное лицо! Прямо из романа!». В таких случаях все поворачивают в сторону этого джентльмена головы и улыбаются от удовольствия. Я никогда не понимал, что это значит, пока горько не разочаровался в Майкле Уэббе.

Покинув салон Дэмблов, Майкл, погруженный в глубокую задумчивость, пошел вверх по Бродвею. Много спустя он рассказал мне и об этом и о своем забавном приключении на углу Бродвея и Сорок третьей улицы. Был час закрытия театров, когда Бродвей в районе Сороковых улиц превращается в какой-то поток людей и автомобилей. Толпы народа проплывали перед его умственным взором, как плоские фигуры, нарисованные на холсте. Он смотрел на мир, как на панораму идей, и ум его обычно разлагал вещи и людей на их динамические силы.