Читать книгу Зашифрованная мудрость. Древние коды защиты, силы и любви онлайн

Введение

Мы думаем словами. Мы говорим словами. В форме слов мы слышим сигналы наших собственных, не до конца осознанных мыслей, причем частота этих сообщений «головокружительна» – по оценкам ученых, они повторяются от 60 000 до 80 000 раз в день. Данные последних исследований свидетельствуют о том, что сила наших слов выходит далеко за рамки того, на что раньше указывала эта статистика. Слова, которые мы используем в повседневной речи, напрямую влияют на наш мозг, а следовательно, и на образ нашего мышления – и на то, о чем вообще мы способны думать. Эта теория впервые была предложена в начале XX века, и сегодня она наконец подтверждена.

Открытие

Тот факт, что между словом и мозгом есть определенная связь, нельзя отнести к результатам исследований, проведенных в современной лаборатории. Это больше похоже на результат неожиданного осознания, которое пришло во время выполнения учебного задания. Случилось это между 1937 и 1938 годами, когда американский лингвист Бенджамин Ли Уорф заменял своего коллегу – руководителя выпускного курса, изучавшего лингвистику коренных американцев.

В языке североамериканских хопи Уорф заметил один нюанс, на который ранее никто не обращал внимания. Люди, говорящие на этом языке, описывают события повседневной жизни, не обращаясь к чувству времени – и даже не упоминая о нем. То есть в языке хопи используются только те слова, которые описывают исключительно настоящий момент – и то, что происходит в этот момент, без применения слов, которые бы напрямую характеризовали прошлое или будущее. Именно это натолкнуло Уорфа на мысль о том, что слова влияют на соединения наших нейронов. Это открытие поставило научные убеждения того времени под вопрос – да и сейчас оно, несмотря на все хвалебные отзывы, рождает немало споров.

Говоря о том, что происходит сейчас

Одной из наиболее ярких иллюстраций открытия Уорфа можно считать способ, который хопи использовали для того, чтобы описать молнию. Говоря об этом природном явлении, они употребляют не существительное, а глагол, который указывает на происходящее действие. Смысл, который они вкладывают в это слово, примерно равнозначен тому, какой мы вложили бы в глаголы «молнит», «молнится» или «молнуется», если бы они существовали в нашем языке. Иными словами, для них молния находится в состоянии бытия, – а как естественный объект они ее не видят.