Читать книгу Трафт. Книга 2 онлайн

После своего волевого приказа агенту в Рязани устроить диверсию, он медленно сходил сума от неопределённости. Никто не сказал Джеймсу ни слова, его ни хвалили и даже не ругали, полностью игнорируя его потуги быть заметнее, просто не замечали. И это была настоящая пытка.

И когда, панические атаки грозили выльется наружу, его позвал к себе на беседу Первый страж ордена– Барон Отто фон Лютвиц.

Натуральный Земной Барон, из старой Германской династии. Правда, злые языки одно время твердили что он толи не родной сын Карла фон Лютвица, толи его бастард, но где теперь те языки, давно переварены любимыми растениями Отто.

Этот невзрачный лысоватый человек небольшого роста, неопределенного, но уже преклонного возраста, вселял суеверный ужас во всех сотрудников представительства. Слухи о его кровожадности и вседозволенности упорно ходили среди персонала, обрастая всё новыми подробностями.

Среди самых распространённых страшилок лидировали тихие и очень осторожные сплетни о огромной любви Отто к цветам. Но не простым, а местным представительницам агрессивной фауны, коим он любил скармливать бракованный человеческий материал, скрупулёзно подмечая все нюансы, и записывая их в специальный журнал.

Так же, слухи упорно зудели и о других маленьких шалостях Барона, в частности говорили также о его неравнодушном отношении к мужским гениталиям ,коих путём хирургического вмешательства он отделял от носителей и хотел превратить в совершенство, на его взгляд конечно. Твердили и о его коллекции эрегированных до предела членов, что объединяли в одно целое две главные страсти Отто. Просто в специальных баночках плавали не фаллосы как таковые, а вырезанные из них цветы, как их видит Барон.

О таких мелочах как кулинарные пристрастия главы представительства не стоило и вести речь. Ну, кого, скажите на милость, здесь можно удивить тушёной в крови девственницы печени молодого послушника, или кому помешали согревающие ему постель смазливые беззубые подростки, такие мелочи, я вас умоляю. А спать с мальчиками вообще по местным понятием норма и доблесть, что с лёгкой руки Казначея названа Греческим воспитанием, и негласно поощрялась.