Читать книгу Не было бы счастья… онлайн

Пальцы мастера сомкнулись на раскалённом металле. Ни разу в жизни Ждан не слышал, чтобы мужик так громко визжал по-бабьи, и чтобы баба так ругалась по-мужски. Напуганный криками кузнеца конь дал деру, раскидав стоящие на пути телеги и расшвыряв вышедших из домов на крики людей. Кузнец, оторавшись, схватил молот. Ждан ринулся из кузни с такой скоростью, что обогнал несущегося во весь галоп испуганного коня. И это если учесть, что фора у копытного была приличной. Видели бы вы глаза животного, когда Недомыка пронёсся мимо, едва не сшибив жеребца мощным воздушным потоком. Так завершилась производственная деятельность разнорабочего с крохотным, можно сказать никаким, стажем работы в населённом пункте со звучным названием Мастера.

Где-то к середине ночи, когда луна высоко поднялась над верхушками деревьев, в голову забрела одинокая мысль. Недомыка, занятый бегом и страхом быть отоваренным молотом, поначалу её не заметил. Но мысль оказалась упрямой и пробивалась в сознание до тех пор, пока на неё не обратили внимания.

– А почему бы не отдохнуть? – предложила она.

Нога оставила в почве глубокий след, а колючки кустарника, в который Недомыка влетел по причине незнания принципов инерции, длинные царапины и небольшие дыры на одёже. Выбравшись из негостеприимного места, Ждан прислушался. Вроде никто не гонится. Да, точно, никто. Только слышен звон от ударов металла о металл и визгливые крики. Что конкретно кричат, не разобрать: даже в ночной тиши леса звуки разносятся недалеко.

Любознательность заставила Ждана пойти на шум. Деревья двинулись навстречу, слова вскоре приобрели чёткость, понятную форму и грубый оттенок.

– Отдай копье, Ёрш! – орал кто-то хриплым голосом.

– Ёжика тебе в глотку, а не копье! – раздалось визгливо.

Дальше снова послышался звон металла. Если кто не в курсе, то слово «копье» означало в стародавние времена не только оружие колющего типа, но и деньги, как «рыжьё» на нынешнем жаргоне означает золото.

Перед Недомыкой разыгралась следующая картина: вокруг широченного дуба на небольшой поляне стоят пять молодцев разной степени оборванности и крепости, а к стволу прижался эдакий рыжеволосый сморчок подросткового возраста, четырнадцатилетней наружности. Сам щуплый, тощий, одежонка паршивенькая, сапоги поношенные, глаза злые, а на конопатой роже с задранным носом высокомерие, как у стада верблюдов. Губы – тонкие, сжаты в узкую полоску, в правой руке – длинный, слегка загнутый нож. Им-то он и пытается отбиться от нападающих. Если бы не дуб за спиной и природная резвость, его давно бы прирезали. Но нападающие, очевидно, тоже не в первый раз беспределят. Двое стали заходить с боков. Жить парнишке осталось не больше минуты.