Читать книгу Засечье. Начало… онлайн
Он начинал играть – звонкие, наполненные радостью и счастьем звуки уносились ввысь. Это было торжество жизни, торжество зелени, чистого неба, мира… Но вдруг он замирал и в звенящей тишине сосредотачивалось предчувствие беды, предчувствие… И как только он – маленький, увечный – мог постичь, мог придумать эту паузу, эту тишину. И когда яростные, рыкающие звуки обрушились на слушателей, они уже были готовы, уже сжались кулаки, уже распрямились спины, засверкали глаза. Громом струн обрывалась битва, буквально громом, грозным раскатом, и снова тишина… Снова пауза и снова слезы. А когда робко, как первая песнь жаворонка, затренькали струны, постепенно возвращаясь к началу, то всем было ясно: жизнь продолжается. Будут еще солнечные дни. Будут. Будут…
С таких посиделок Оболиха, вдова Чегеря, всегда возвращалась с опухшим от слез лицом, но с каким-то необъяснимым умиротворением. Ей казалось, что она каждый вечер возвращается в ту осень и в тот страшный день. И снова ей хочется умереть, чтоб встретиться с милым, со своим веселым, удалым Чегерем. Тогда только новая жизнь, которую она носила в себе, дала ей силы не совершить непоправимое. И все нерастраченные чувства она обрушила на родившегося сына Прошку.
И сейчас, услышав его голос, она первая была на лугу, первая ужаснулась, глядя на Сипача, первая запричитала:
– Соловушка, как же… как же мы без тебя? Как же мы без памяти? Что с нами будет? Кто нам память сохранит? КТО?
И тут, как прорвало: тишина взорвалась. И среди образовавшегося многоголосья стоял окаменевший Голомысл – он потерял последнюю опору в жизни, последний лучик света, согревавший его душу. Хотя пьяненький Сипач был еще той проблемой и приносил больше хлопот, забот и неприятностей, но каменное сердце Голомысла плавилось, как воск, при виде побратима. Теперь он остался один – один в многолюдном селе – ОДИН.
Каким-то деревянным шагом, подхватив поводье, пошел он к своей стоящей в стороне избе, пустами глазами глядя на дорогу. За ним потянулись заплаканные бабы, угрюмые мужики. И только кузнец Бука, прозванный Подковой, остановил Всерода и его брата Оброда: