Читать книгу Всегда подавать холодным онлайн

– А как же вы? Вы остались в Париже?

Порядин нервно дёрнул щекой.

– Да что вы, граф… Разве это было возможно? – Он, казалось, отрешился от происходящего, взгляд уставился в темноту петербургских сумерек, и замолчал. Наконец так же отрешённо продолжил: – Мы жили недалеко от площади Людовика. Вы бывали когда-нибудь в Париже?

– Не приходилось.

– Это был прекрасный город! Булочник из лавки напротив каждое утро угощал меня свежим хлебом. В уютных садиках цвели гортензии и лилии. Их запах перемешивался с запахом хлеба! Роскошные четвёрки лошадей, золочёные кареты и ливрейные слуги, дамы в дорогих туалетах, страусиные перья, бархат и кружево! Вокруг особняки придворных, банкиров и ювелиров! Первые фамилии Франции. Роскошь и высокомерие, приправленные снобизмом и исключительностью. Мне, четырнадцатилетнему недорослю, тогда казалось, что это навечно. Отец дружил с министром финансов, министром полиции, у нас часто бывали банкиры. Мне было интересно их слушать и, надо сказать, помогало освоить язык. Я часто вспоминаю то время… оно даёт мне понимание случившейся трагедии…

– Знаете, Иван Францевич, мне было бы весьма интересно послушать, – проговорил Рихотин. – Как вы понимаете, я был в совершенно нежном возрасте в то время, да и сейчас, к своему стыду, так и не могу разобраться. Пока служил на флоте, мне не было никакого дела до Бонапарта и его переустройства Европы, меня занимало лишь количество фрегатов в турецких эскадрах да количество пушек, способных дать бортовой залп, – он улыбнулся. – А в Петербурге только и разговоров об императоре Франции! Одни наперебой расхваливают его талант полководца, называют «свежей кровью Европы, влитой в её дряхлеющее тело», в салонах только и слышны его «свобода, равенство, братство». Революцию считают за благо…

– О, уверяю вас, Андрей Васильевич, после его коронации общественность поубавила этот пыл, – рассмеялся Порядин. – Видите ли, всем нравилось, когда он был первым консулом Республики, а вовсе не императором французов. Этот титул ложился на их романтические представления об устройстве мира гораздо лучше. Титул «император» имеет к «свободе, равенству, братству» такое же отношение, как седло к корове. В нём нет ничего нового, а следовательно, заслуживающего стольких жертв.