Читать книгу Никса и Спрут онлайн

Обалдуи. Мешали краску с чернилами и кислотой: въелась так, что не отмоешь. Потом кашляли, втягивая запах, пока не выветрилась без остатка, и ходили довольные.

На двери Ската красовалась летяга с длинным хвостом и ушами. «Ты их в глаза видел, этих скатов? То-то же!..»

У Горчака – канатная петля, напоминающая виселицу. Он знал тридцать семь узлов и продолжал придумывать новые: пальцы ловко продевали петли в восьмёрку, зовущуюся в простонародье заячьими ушами, и затягивали, проверяя на крепость. Он говорил, они ему снятся: кому-то сокровища и дальние страны, а Горчаку – верёвочные узоры.

Вход в спальню Карпа и Ёршика – ещё до того, как Малой перебрался в «одиночку» – сторожили таинственный глаз с полуприкрытым веком и блуждающая улыбка. Видно, получилась со второй попытки: первую наскоро замазали кляксой.

И только дверь Умбры осталась нетронутой. Она ничего не сказала, но расстроилась. Зря. Её не обошли вниманием: наоборот, побоялись обидеть. Нашла где-то тонкую кисточку – она в то время обходила все палаты, осматривая шкафы и тумбы в поисках личных вещей, которые могли стать якорями, – и нарисовала веточку таволги. Не едкими чернилами, а смолой. Янтарной, пахнущей сладко и горько, как сама Умбра.

Художники признали поражение с честью, а рисунки с тех пор служат напоминанием. Коснёшься, потянешь на себя створку – и входишь. Малый дом внутри большой Крепости.

У Сома в нём – ничего лишнего. В платяном шкафу пустые вешалки: зимние вещи, свёрнутые, лежат аккуратными стопками. Сменные штаны и куртка на спинке стула. На столе – пачка пожелтевшей бумаги и тяжёлая, как гроб с покойником, пишущая машинка с отсутствующей буквой «н». Остро наточенный карандаш для пометок. Ручки он не любит, они оставляют кляксы на ладонях.

Из-за ворота рубашки Сом достаёт ключи. Он всегда носит их с собой. Не в кармане, а именно так – на крепком плетёном шнурке. Отперев ящик стола, достаёт жестяную коробку. Под крышкой прячется всё ценное: слева – его, справа – чужое. Те самые якоря, найденные Умброй: вещи, когда-то принадлежавшие солдатам, офицерам, врачам и медсёстрам. Оставленные, забытые, брошенные. Всё, что могло пригодиться, или «светилось», как говорил Ёршик. Он делил вещи на просто хлам и то, что светится. Такое не вынести на свалку и не сжечь вместе с мусором. Это всё равно что память вытравить, человека стереть.