Читать книгу Русский амаркорд. Я вспоминаю онлайн

М.В. Итак, вы приехали поступать в Иняз. В 1951 году – получается, учились там в самые годы борьбы с космополитизмом. Сейчас, глядя из сегодняшнего времени, как это всё отразилось на вашей учёбе и жизни?

Е.С. В одном из моих стихотворений были такие строчки: “После школы иняз был московский, куда / я, по паспорту русский, попал без труда”. Вот это вам всё объясняет про то время.

• Помню, как мы, едва оперившись, кружили
• девам головы, с жёнами спали чужими,
• чувственных удовольствий уроки беря
• (если честно, для нас не пропавшие зря).

• После десятилетки иняз был, куда
• смог, по паспорту русский, попасть без труда,
• внутренний не подвёл (а ведь мог) навигатор,
• выбирая Москву и в Москве альма-матер.

• Жить мешали враги, выручали друзья,
• материться при женщинах было нельзя,
• и считалось в метро целоваться столичном,
• в понимании праздной толпы, неприличным.

• Память больше, чем хочется, часто хранит,
• путь назад для неё, видит бог, не закрыт —
• возвращая забывчивых в прошлое, память
• предлагает любую картину обрамить.

• (из стихотворения “Обратный билет”[3])

М.В. А что из себя тогда представлял Иняз? Страна находилась за железным занавесом. Для чего вы были нужны? Из вас готовили военных переводчиков?

Е.С. Нет, готовили просто переводчиков – широкого профиля. Институт военного перевода уже тогда был отдельно.

И потом, кстати, в какой-то момент наверху решили, что слишком много развелось этих самых, с иностранными языками, и решили их проредить… Вот и нашу итальянскую группу – её не убирали совсем, нет, но как-то сокращали, и на втором курсе я как раз “попал под сокращение”: меня должны были перевести на французский. И я помню, что рассказал эту историю своему дяде, посетовал ему. А у дяди моего фронтовой товарищ работал в Министерстве просвещения, или как оно тогда называлось, высшего образования? И благодаря их вмешательству – дядиному и его – меня восстановили на итальянском.

Что любопытно, в ваше время, в том литинститутском семинаре, где я у вас преподавал, вы были единственный мальчик, а в нашей той итальянской группе – напротив, были одни мальчики.