Читать книгу Нежданчик для майора онлайн

– Понимаю, – вздохнула Агриппина. – И все больше радуюсь, что родители увезли меня отсюда подростком. Что я не успела прикипеть к этому переулку.

Олеся промолчала, делая вид, что увлечена вылавливанием соринки из кофе. В словах двоюродной сестры была увесистая доля правды. Обитатели Плодового переулка, шакалы, когда-то не пожелавшие менять общину на общину и выбравшие город, в котором больше возможностей и свободы, с годами стали ревнителями традиций – этому, во многом, поспособствовал выход на пенсию и изобилие свободного времени.

После того, как родители переехали в отдельный дом, Олеся перестала закатывать. В первый год ей это сошло с рук – соседи знали, что погреб ломится от овощных салатов, маринованных огурцов и помидоров, компотов и варенья, и понимали, что запасы надо не только пополнять, но и подъедать. На второй год Олесе, пропалывающей сорняки на цветочной клумбе, задали вопрос: «Помидоры на тебя заказывать? Завтра грузовичок помидоров привезут. Консервировать будешь?». Председателя домового комитета потряс не столько ответ «Нет», сколько ответ на второй вопрос.

– А что ты зимой будешь делать? – спросил он Олесю, топчась по прополотой клумбе.

– Готовые куплю, – беспечно ответила та. – В супермаркете и помидоры, и огурцы, и патиссоны, и ассорти. Выбирай, что хочешь.

Нельзя сказать, что в Плодовом переулке не слыхивали о подобном святотатстве. Но этим отличались лисы и волки. А Олеся была шакалицей. Шакалицей, отринувшей традиции. И заслуживающей осуждения.

Нет, ее не травили и даже не высказывали гадости в лицо. Хвалили кусты, деревья и орхидеи. Благодарили за забор, дорожки и новую дверь подъезда. И, при этом, про фотосалон за спиной говорили: «Должно же быть приданое, чтобы кто-то на нее польстился. Мало того, что не консервирует, она еще и уборщиков вызывает, чтобы в квартире генеральную уборку сделали. Уборку! Она пускает в дом чужих людей и лисов, вместо того чтобы взяться за пылесос и тряпку. Ужас!». Неудивительно, что Пахом все четыре года их вялотекущего романа купался в лучах общественного сочувствия, и к финалу совершенно охамел.