Читать книгу Там медведи. Роман о когнитивных искажениях онлайн

И, увы, в нем не было ни слова о повышении, хотя бы жалованья.

Олега Анатольевича очень интересовало повышение. Он оказался в Квакшине потому, что мог далеко пойти, «но ему не дали» (по его собственному мнению). Он, правду сказать, очень заблуждался на этот счет: начальство выло от его ретивости и надеялось, что надежно «утопило» его в квакшинских болотах. В Квакшине Олег Анатольевич сидел уже пятый год.

Письмо показалось ему поводом заявить о себе. Требовалось что-нибудь «раскрыть», кого-нибудь «закрыть», «всплыть» и нацелиться уже на карьеру и Москву.

«Найди Данилыча и к часу оба ко мне», передал Олег Анатольевич по внутренней связи.

Алёша написал Данилычу в What’sApp, что начальник ждет их в 13:00 и вернулся к описаниям моделей спиннингов. Скоро лето, отпуск, начальник, небось, объявит о командировке, и на работу можно будет вовсе не ходить.

Знает Алёша, что у начальника за командировки – большой он любитель по женской части.

Романы им здесь заводить не рекомендуется, вот он и шляется по «командировкам».

Данилыч появился вовремя и пах плесенью, из чего Алеша заключил, что Данилыч сидел в подвале.

Подвал был рожден, чтобы стать винным погребом: глубокий и вместительный, кажется, даже площадью больше дома. И глухой – ори-не ори, никто не услышит. Этим он и понравился царской охранке в свое время. Так погреб обрел иную судьбу.

Квакшинские застенки славились и в 20е и позже. Говорят, в райцентре до сих пор есть поговорка: «дело глухо, как в квакшинском подвале». Сейчас в подвале находился «архив» – во всяком случае, так было написано на двери в подвал. Там хранились бесконечные ряды старых папок с делами: склеенные насмерть плесенью – не открыть, с размытыми чернилами – не прочитать. Хранились и потихоньку самоутилизировались.

Олег Анатольевич был на удивлении бодр и энергичен, Алеша с Данилычем аж оторопели маленько при входе, стараясь не переглянуться недоуменно – мол, чего это его так разобрало?

А Олег Анатольевич себя накрутил и теперь был в ударе. Он вещал о том, что из Центра пришла депеша с намеком, что в Квакшине что-то затевается. Что от них требуется решительная деятельность. Что это вопрос жизни и смерти государства, и вопрос престижа и признания квакшинского отделения (вот тут стало совсем трудно не переглядываться – честолюбие начальника было общеизвестно).