Читать книгу Оплот онлайн

Этот Уоллинов настрой оказался очень на руку Солону – сбылась его мечта, хотя сам Солон в то время меньше всего думал что о Джастесе Уоллине, что о его нраве. И вообще теперь Уоллины редко наведывались в Даклу. Глава семьи, его жена и дочь почти безвыездно жили в Филадельфии, в особняке на Джирард-авеню, отсюда Джастесу было гораздо ближе добираться в офис, да и в молельный дом на Арч-стрит. Впервые в жизни Солон понял, какова она – тоска по возлюбленной; впрочем, ни отец, ни мать, ни сестра не подозревали о его одержимости. Солон был слишком сдержан, даже скрытен, чтобы тем или иным образом выдать свои чувства.

Тем временем и Бенишия без единой причины, понятной ей самой – Солон ведь никогда не проявлял к ней романтического интереса, – часто думала о нем. Как он пышет здоровьем, как лучится прямодушием, как учтив, мужествен, прилежен. А эти честные серо-голубые глаза – и взгляд открытый, не то, что у большинства знакомых молодых людей обоего пола, которые пекутся лишь о безупречности костюма, а интересуются лишь собственным общественным положением да перспективами. Жаль, ах как жаль, что на девушек Солон Барнс даже не глядит.

Занятно, что семья Барнс вновь привлекла к себе внимание семьи Уоллин. На сей раз речь шла о Ханне. А случилось так: Руфусу Барнсу пришлось уехать в Сегукит по делам, связанным с продажей недвижимости, и Ханна отправилась на собрание Друзей в компании одного только Солона. В тот же день Джастес Уоллин вздумал посетить молельный дом даклинской общины – он не бывал здесь уже несколько месяцев. Как особо уважаемого Друга, который немало сделал для общины, Уоллина усадили на почетное место – на возвышение, чуть правее центра, рядом с прочими старейшинами. С этой точки Уоллин просто не мог не заметить Ханну и Солона.

Уже было упомянуто, какое впечатление обыкновенно производил Солон, но его мать буквально приковывала к себе взгляд каждого мыслящего человека. Даром что одетая по-квакерски и очень сдержанная в жестах, Ханна Барнс имела вид отнюдь не постный. На ее лице лежала печать одухотворенности – причем не только в те часы, что Ханна проводила в молельном доме. Ее черты не обладали какой-то особой привлекательностью, да и фигура тоже, однако всякий, кто встречал Ханну, бывал потрясен ее манерой нести себя – словно горящий светильник. Ханна редко отвлекала свои мысли от чужих нужд и никогда не думала о личных интересах. Ее глубокие, темные, широко поставленные глаза, твердость рта, ничего общего не имевшая с суровостью – губам случалось шевелиться в беззвучной молитве, возносимой за всех, кому тяжело живется, от скотов до человеков, так или иначе страдающих, – каждому внушали симпатию к этой женщине.