Читать книгу Наши за границей. Где апельсины зреют онлайн
Та не отставала и бормотала по-французски.
– Уверяет, что пополам с вами играла… – переводила Глафира Семеновна. – Вот неотвязчивая-то нахалка! Дайте ей что-нибудь, чтобы она отвязалась.
– На чай за ласковость можно что-нибудь дать, а в половинную долю я ни с кем не играл.
Он остановился и стал шарить у себя в карманах, ища денег.
– У Николая Иваныча ваши деньги, а не у вас. Он их сгреб со стола, – говорила Конурину Глафира Семеновна.
– Были и у меня в кармане большие серебряные пятаки.
Он нашел наконец завалившуюся на дне кармана пятифранковую монету и сунул ее француженке:
– На́ вот… Возьми на чай… Только это на чай… За ласковость – на чай… А в половинную долю я ни с кем не играл. Переведите ей, матушка Глафира Семеновна, что это ей на чай…
– А ну ее! Стану я со всякой крашеной дрянью разговаривать!
Француженка между тем, получив пятифранковую монету, подбросила ее на руке, ядовито улыбнулась и опять заговорила что-то, обращаясь к Конурину. Взор ее на этот раз был уже далеко не ласков.
– Вот нахалка-то! Мало ей… Еще требует… – опять перевела Глафира Семеновна Конурину.
– Достаточно, мамзель… Будет. Не проси. Сами семерых сбирать послали! – махнул Конурин француженке рукой и пошел от нее прочь под руку с Глафирой Семеновной.
Он шатался на ногах. Глафире Семеновне стоило больших трудов вести его. Вскоре их нагнал Николай Иванович и взял Конурина под другую руку. Они направились к выходу из зимнего сада. На шествие это удивленно смотрела публика. Вслед компании несколько раз раздавалось слово «les russes».
XIX
С сильной головной болью проснулся Конурин на другой день у себя в номере, припомнил обстоятельства вчерашнего вечера и пробормотал:
– А и здорово же я вчера хватил этого проклятого коньячищу! А все Ницца, чтобы ей ни дна ни покрышки! Такой уж, должно быть, пьяный город. Пьяный и игорный… Сколько я вчера просеял истиннику-то в эти поганые вертушки! В сущности ведь детские игрушки, детская забава, а поди ж ты, сколько денег выгребают! Взрослому-то человеку на них по-настоящему и смотреть неинтересно, а не только что играть, а играют. А все корысть. Тьфу!