Читать книгу Грешным делом онлайн

В молодости аквариум пивняка напоминал мне морг и подводное царство одновременно. Из-под громоздких автоматов непрерывно тут струились вода, исчезая под решётками на полу. В котлах плавали креветки. На раздаче их ловили огромными шумовками престарелые русалки с одутловатыми лицами, чьи перехваченные резинкой хвосты были упрятаны под высокие накрахмаленные салфетки.

Пространство от люстр до пола заполнял густой туман из смеси табачного дыма и испарений. Распятая на газете килька воцерковляла пьяных и отрешала трезвых. Посреди зала, гремя испачканными столовыми ножами, ходила в резиновом фартуке похожая на смерть бабка -уборщица. Равнодушно оглядывая мусор, лежащий на столах, она брала руками, облачёнными чуть ли не по локоть в чёрные резиновые перчатки тарелки с шелухой от креветок и, шаркая, несла их к громадному чёрному баку.

Через изуверски громадные, не защищённые шторами стёкла бара, ослепительно сияло закатное солнце, контрастно вычленяя из общей мешанины наиболее рельефные части; рыбий хлам на фоне локтя, замусоленный лацкан пиджака, леденцовую кружку с горкой соли на ободке, вспотевшее лицо, зашкуренные глаза, алюминиевые профили ударниц труда на стенах, профиль здоровяка, уплетающего раковую плоть…

Пивная была дном. Но дном приятым. И тут в общем- то не случайно подавали рыбу. Выпив пива, любой мог здесь шутя врать другому по советский образ жизни, про то, что он лучший в мире и над этим все бы лишь добродушно посмеялись. Здесь не было людей, которые, взяв пиво, всерьёз бы стали говорить про преимущества коммунистического образа жизни. За это им здесь дали бы просто кружкой по лбу.

Весь зал пивной с его скудным убранством и людьми был отличной иллюстрацией уровня жизни, состояния культуры, мыслей – всего. Едва ты сюда заходил, на ум приходило только одно сравнение – тошниловка! Один вид разделанной рыбы на газетах чего стоил. Любого приличного человека это бы развернуло и швырнуло к выходу. Но в том то и дело, что приличные сюда не ходили. Какая -то ужаснейшая безнадёга царила в этом пивном магрибе. Весь этот концерт бесчисленных рук, не отягощённых инструментами, напоминал заговор дирижёров, поклявшихся не играть музыку, эрзац хорошего настроения, люмбаго идиллии, вытащенный снизу и рухнувший на голову колосс из детских горшочков, слёзы Шурика и смех Вицина одновременно. Укол рапиры и татуировка вермутом мотылька на сердце, чьи крылья продолжали гноиться в глазах почти у всех, кто был здесь, как незаживающий шов после операции «Ы»!