Читать книгу Искусство эпохи Возрождения. Нидерланды, Германия, Франция, Испания, Англия онлайн

Ханс Мемлинг. Мадонна в лугах. Ок. 1470

Вершина искусства Мемлинга – большой триптих «Мистическое обручение святой Екатерины», созданный им для госпиталя Святого Иоанна в Брюгге[254].

На будничной стороне этого алтарного образа изображены под сенью готических табернаклей коленопреклоненные попечители госпиталя Якоб де Кенинк и Антоний Зегерс и начальницы госпиталя Агнес Каземброт и Клара ван Хюльзен – со своими покровителями Иаковом и Антонием, Агнессой и Кларой. Господствуют белый, серый, коричневый, черный тона. Виртуозно переданная светотень создает видимость объемных фигур, застывших, как в «живой картине». Все здесь аскетично, безмолвно.

Ханс Мемлинг. Мадонна на троне с Младенцем, ангелом и донатором. Средняя часть триптиха. Ок. 1485

Тем неожиданнее роскошь, ждущая вас внутри складня. Посредине – сцена из жития святой Екатерины Александрийской, давшая название всему триптиху. Екатерина молилась перед образом Девы Марии с Младенцем, как вдруг Христос повернулся к ней и, наклонившись, надел на ее палец кольцо. Мистическое обручение святой девы мыслилось как ее духовное бракосочетание с Богом[255].

Ханс Мемлинг. Триптих «Мистическое обручение святой Екатерины» в закрытом виде. 1479

Предоставим в последний раз слово Эжену Фромантену, тоньше всех чувствовавшему очарование этой картины. «Богоматерь – в центре композиции, на возвышении, где она восседает на престоле. По правую руку от нее – Иоанн Креститель[256] и святая Екатерина со своим символическим колесом[257]; налево – святая Варвара…[258] На втором плане – Иоанн Евангелист[259] и два ангела в священническом одеянии. 〈…〉 Святая Екатерина одета в длинное узкое платье со шлейфом, расшитое золотыми узорами по черному фону, с малиновыми бархатными рукавами и обтягивающим, низко вырезанным корсажем. Маленькая золотая диадема с драгоценными камнями охватывает ее выпуклый лоб. Прозрачная, как вода, вуаль прибавляет к белизне лица бледность воздушной ткани. Нет ничего изысканнее этого тонкого детского и женственного лица, окаймленного убором из драгоценностей и газа; никогда художник, влюбленный в женские руки, не писал ничего более совершенного по жесту, рисунку и изгибу, чем эта округлая, точеная и длинная перламутровая рука с протянутым к обручальному кольцу пальцем. Святая Варвара сидит. У нее твердая осанка, красивая, прямо поставленная голова, прямая шея, затылок с гладко и высоко зачесанными волосами; губы сжаты в мистическом выражении, под опущенными прекрасными, чистыми веками угадывается взгляд, внимательно устремленный в часослов, переплетенный в синий шелк. Под узким корсажем ее зеленого платья обрисовывается грудь. Гранатовый плащ облегает ее фигуру широкими, очень живописными, искусно расписанными складками. 〈…〉 Посмотрите лишь на форму, на совершенство рисунка, на естественность и простоту жестов, на ясный цвет лиц, атласную бархатистость и мягкость кожи, на единство ее тона; присмотритесь к красочному богатству одежд, к их верному и характерному покрою – и вы можете подумать, что это сама природа, воспринятая глазом, удивительно восприимчивым и правдивым. 〈…〉 Та же светотень, что у ван Эйка, только по-новому тонкая, более точно подмечены интервалы между светом и полутенью. В целом это – произведение менее энергичное, но более нежное»[260].