Читать книгу Сказки города Н. Часть вторая – Я тебя никому не отдам онлайн
Ираида замолкла. Что она могла сказать? Что она считает всю эту квартиру своей собственностью? Что она не желает ни с кем делиться тем, что ей принадлежит? Что она была уверена и за эти годы намертво убедила себя, что она единственная дочь и всегда будет ею, и что все, чем владеют ее папа и мама, однажды достанется ей и только ей?
Она не могла произнести это вслух. Пока не могла. Но настал день – и это случилось. И это стало началом конца их семьи.
В оправдание Ираиде следует заметить, что ее эгоистические взгляды на жизнь и недвижимость взялись, разумеется, не с потолка. Их, так или иначе, взрастили ее родители – неумным и неуемным балованьем, неумением ограничивать ее требования и желания, нежеланием наказывать за провинности и стремлением обезопасить дочь от максимального количества проблем. Она привыкла, что все для нее и ради нее – почему она должна была вдруг от этого отказаться? Они даже не сочли необходимым – хотя бы для приличия – поставить ее в известность об истинных причинах переезда. Они затеяли это, уже зная, что Мария Михайловна в положении, на пятой или шестой неделе ее беременности; по сути, они солгали дочери о своих намерениях – а ведь они касались не только их, но и ее. Машина, дача – все было продано, чтобы покрыть разницу в стоимости квартир, по возможности, не влезая в долги. А ведь Ираиде было не пять лет – двадцать! Взрослый человек. Ну, хорошо, она молода и все равно на родительском иждивении, пока учится и не замужем, но обманывать-то зачем? Они боялись ее реакции, боялись ее обид и слез, но все равно получили их – в итоге. И в отместку она заставила плакать сначала их, а потом и других людей, вовсе не виновных в том, что кто-то когда-то обманул ее саму.
Насмешкой судьбы выглядело то, что Аля родилась, когда Ираиде исполнилось двадцать, столько же, сколько было их матери, когда она родила ее, Ираиду. Тогда двадцатилетней Маше на руки лег младенец, которого нужно было растить, купать, кормить и так далее; теперь спустя те же двадцать лет, ее дочери легла на руки почти та же детская тяжесть. Младенец, хоть и не был ее собственным, но принадлежал и ей тоже, и поскольку ее мать была и менее здорова, чем двадцать лет назад и гораздо более востребована на работе (уже не просто учитель, но завуч, без пяти минут директор школы!) – Ираиде, воленс-ноленс7, пришлось частично взять на себя уход за малышом. Пора беззаботного порхания пришла к концу, а ведь у нее в полном расцвете были и она сама, и учеба, и любовные романы.