Читать книгу Утраченный воздух онлайн

Дом Варфоломея упомянут и в дружеском послании Пушкина к губернскому чиновнику Ф.Ф. Вигелю. Стихотворения этого (и не только его одного) по сей день не могут простить русскому поэту доморощенные националисты. Вот эти строки:

  • Проклятый город Кишинёв!
  • Тебя бранить язык устанет.
  • Когда-нибудь на грешный кров
  • Твоих запачканных домов
  • Небесный гром, конечно, грянет;
  • И – не найдут твоих следов!
  • Падут, погибнут, пламенея,
  • И пёстрый дом Варфоломея
  • И лавки грязные жидов:
  • Так, если верить Моисею,
  • Погиб несчастливый Содом.

Напротив дома Варфоломея жил коллежский асессор Замфираки Ралли. В его доме устраивались задушевные музыкальные вечера. Дом был полон молодёжи. У Ралли было три взрослых сына и две дочки. Пушкин был вхож к ним. С младшей дочерью Мариолой он любил танцевать, со старшей Екатериной беседовал о книгах. Сердечные отношения сложились у поэта с одним из братьев, Константином Ралли. Он ценил совместные прогулки, а однажды поехал с ним на день-другой в Долну, родовое поместье Ралли в 50-ти верстах от Кишинёва. Они ехали по дороге, вившейся между живописных холмов, «где мельниц ряд крылатый». Несколько дней растянулись на несколько недель: неподалеку от имения Ралли Пушкин встретил табор цыган, а в нём – Земфиру… Здесь душа его вобрала впечатления, отлившиеся в поэме, начало которой памятно всем:


  • Цыганы шумною толпой
  • По Бессарабии кочуют…

Он сохранил в поэме имя Земфиры и молдавскую песню, что она ему пела: Арде-мэ, фридже-мэ – «Режь меня, жги меня». О связях Пушкина с молдавским фольклором написал мой старший современник Георгий Федосеевич Бо́гач, работавший в АН МССР, пока не рассорился с её сервильным руководством и не уехал в Сибирь.

Пятнадцать лет назад я побывала в Долне с работницами Пушкинского дома-музея, стояла «осенняя пора, очей очарованье», лес вокруг поместья Ралли и впрямь был одет в багрец и золото, в неподвижном воздухе летали паутинки, казалось, тень Пушкина прячется за деревьями. Протяжённого старинного дома, после войны дважды реставрированного, в котором ещё недавно был филиал Кишинёвского музея, уже коснулась мерзость запустения: крыша прохудилась, от тянувшегося вдоль фасада балкона с навесом, ограждённого деревянными перилами, тянуло прелью, дерево явно подгнивало. У дома в заброшенном розарии одиноко застыла бронзовая фигурка молодого Пушкина (работы скульптора Олега Комова). Опершись локтем на античную колонну, скрестив ноги, он задумчиво глядит в сторону леса, где когда-то на поляне у источника его, молодого и горячего, поджидала Земфира…