Читать книгу Бриллианты и булыжники онлайн
- Товарищ, винтовку держи, не трусь.
- Пальнем-ка пулей в Святую Русь.
Таков их лозунг: попрание, разрушение, уничтожение! Кажется, нет спасения тем кто «пути не знает своего», этим «детям темных лет России», и всё же, подчиняясь каким-то неземным велениям, поэт, непонятно для самого себя, как он говорил своим друзьям, вводит в конце этого своего, вероятно, самого значительного произведения светлый образ Христа, несущийся среди тьмы и вьюги впереди банды убийц и палачей.
- Нежной поступью надвьюжной,
- Снежной россыпью жемчужной,
- И от пули невредим,
- И за вьюгой невидим,
- В белом венчике из роз —
- Впереди – Исус Христос.
Что это? Кощунство? Как смеет поэт поставить впереди грешников и убийц светлый образ Спасителя мира?
Но ведь такие же убийцы и разбойники висели распятыми на крестах на Голгофе, где один из них, просветленный искупительным страданием, взмолился Спасителю: «Помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствие Твое». «Ныне будешь со мною в раю», ответил тогда этому просветленному Искупитель.
Не эту ли великую тайну, тайну искупления страданием отразил Блок в поэме «Двенадцать», отразил туманно пророчески, но вместе с тем боговдохновенно.
Разъяснение сотворенного всею нацией греха мы наводим в строках современника, но вместе с тем идейного и литературного противника Блока – Николая Степановича Гумилева, другого крупнейшего поэта той же мрачной эпохи, погибшего от руки палачей в застенках НКВД.
Он видит этот грех в забвении Слова Господня, в утрате духовного мироощущения и предании себя суетным, земным, материальномеркантильным вожделениям, что совершенно ясно высказывает в потрясающем стихотворении «Слово».
- В оный дни, когда над миром новым
- Бог склонял лицо Свое, тогда
- Солнце останавливали словом,
- Словом разрушали города.
- И орел не взмахивал крылами,
- Звезды жались в ужасе к луне,
- Если, точно розовое пламя,
- Слово проплывало в вышине.
- Патриарх седой, себе под руку
- Покоривший и добро и зло,
- Не решаясь обратиться к звуку.
- Тростью на песке чертил число.
- Так для низких мыслей были числа,
- Как домашний подъяремный скот,
- Потому что все оттенки смысла
- Хитрое число передает.
- Но забыли мы, что осияно
- Только слово средь земных тревог
- И в Евангелии от Иоанна
- Сказано, что Слово – это Бог,
- Мы ему поставили пределом
- Скудные пределы естества,
- И, как соты в улье опустелом.
- Дурно пахнут мертвые слова.
И Гумилев, и Блок погибли в начале двадцатых годов текущего столетия, в период самой густой мглы охватившего Россию безвременья и хаоса. Многое, очень многое даже из современного им было этим поэтам далеко не ясно. Они оба чувствовали, ощущали бремя греховности, видели и принимали, как кару Божию, насту пившее возмездие, но были не в силах еще точно и ясно формулировать самую греховность, ее основные элементы, скрепить и связать их с искупительным покаянием. Это предстояло сделать пережившему их на десятилетие поэту – Максимилиану Волошину, крещенному морем пролитой революцией русской крови.