Читать книгу От дам-патронесс до женотделовок. История женского движения России онлайн

Особенно угнетенное положение в семье занимала женщина, зависимая экономически, социально и психологически. Подчиненное положение женщины отражало ситуацию с гражданскими правами и свободами самих мужчин. Изменение положения женщины в семье осмыслялось российской интеллигенцией как необходимый шаг на пути реформ.

Молодое поколение пересматривало морально-этические нормы, зафиксированные в «Домострое»447 и перешедшие в официальную идеологию и частично в Свод законов Российской империи. И хотя на протяжении всего XVIII века и в начале XIX века власть главы семьи постоянно и неуклонно ограничивалась частными законодательными актами, но сила обычая поддерживала ее вплоть до рассматриваемого времени – конца 1850‐х годов.

В предреформенные и пореформенные годы шел процесс ломки традиционных внутрисемейных отношений, изживания архаических форм семейной организации, шел поиск нового социального идеала семьи: «почти в каждой из старых дворянских семей новая жизнь боролась за свои права среди развалин старой»448. В первые пореформенные годы это вылилось в критику семьи, разрыв молодого поколения со старым. Проблема «отцов и детей» стала характерной чертой 1860‐х годов. Семья воспринималась молодежью обоего пола как препятствие к личной свободе. «Мне то и дело приходилось быть свидетельницей, как молодежь обоего пола уходила из-под родительского крова»449, – вспоминала шестидесятница Е. Н. Водовозова.

Об этом писала С. В. Ковалевская:

Можно сказать, что в этот промежуток времени, от начала 60‐х до начала 70‐х годов, все интеллигентные слои русского общества были заняты только одним вопросом: семейным разладом между старыми и молодыми. О какой дворянской семье ни спросишь в то время, о всякой услышишь одно и то же: родители поссорились с детьми. И не из‐за каких-нибудь вещественных, материальных причин возникали ссоры, а единственно из‐за вопросов чисто теоретических, абстрактного характера. «Не сошлись убеждениями!» – вот только и всего, но этого «только» вполне достаточно, чтобы заставить детей побросать родителей, а родителей – отречься от детей. Детьми, особенно девушками, овладела в то время словно эпидемия какая-то – убегать из родительского дома. В нашем непосредственном соседстве пока еще, бог миловал, все обстояло благополучно; но из других мест уже приходили слухи: то у того, то у другого помещика убежала дочь, которая за границу – учиться, которая в Петербург – к «нигилисткам»450.