Читать книгу Бельгийский лабиринт онлайн

Лоде Крейбек после 1918 года побывал в тюрьме, а позже стал бургомистром Антверпена от партии социалистов. Марникс Гейсен, в судьбе которого война тоже оставила неизгладимый след, впоследствии сделался романистом, поэтом и полномочным представителем Бельгии в Нью-Йорке. Вместе с ним были Рихард Минне, Виллем Элсхот и, конечно, Пол Остайен, которому пришлось бежать в Германию, где в хаотичном, полуреволюционном Берлине он погрузился в экспрессионизм и дадаизм. Так что нет ничего удивительного в том, что написал бельгийский до мозга костей франкоязычный автор из Антверпена Роже Авермат: «Не будем заниматься лидерами, которые, к слову сказать, были ниже всякой критики. Бесспорно одно: своим успехом активизм обязан примкнувшей к нему фламандской молодежи. Эти молодые люди были пламенными националистами и революционерами. В их головах гулял ветер восстания. И как бы мы к этому ни относились, активизм разбудил Фландрию».

Но в политическом ракурсе эти молодые люди не играли никакой роли. Это позволяет понять, насколько активизм отличался от коллаборационизма во Второй мировой войне.

Некоторые активисты, например Август Бормс и поэт Вис Мунс, во время Второй мировой войны снова опрометью ринулись в коллаборационизм. Но теперь он был много пагубнее и на этот раз не только фламандским. С самого начала энтузиазм проявили валлоны. Как фламандские, так и валлонские коллаборационисты созревали в 30-е годы, когда по всей Европе стал поднимать голову правый радикализм. Перед самым началом Второй мировой войны фашизм утвердился не только в Германии, Италии, Испании, Португалии, но и, к примеру, в такой стране, как Румыния, а режим Хорти в Венгрии в любом случае был правоавторитарным.

В 1936 году один католик-недоучка из Буйона по имени Леон Дегрель, основал «Движение рексистов». Название он заимствовал у выражения Christus Rex («Христос-царь»), ни больше ни меньше. «Рексизм» представлял собой разновидность романского фашизма. Знаковым примером для нее был Муссолини, итальянский «дуче». Это движение радикально противостояло тому, что́ его сторонники считали dе́mocratie pourrie – «гнилой демократией»; ему был присущ дух диктаторства и корпоративизма. У «рексистов» было много сторонников в высших слоях католической франкоязычной буржуазии. Во Фландрии это движение осталось маргинальным.