Читать книгу Научная дипломатия. Историческая наука в моей жизни онлайн

Когда я прочитал в одной из статей 1997 года, посвященной советской политике периода холодной войны (по новым архивным материалам), что во времена Сталина и Хрущева, Брежнева и Андропова наша внешняя политика находилась в тисках противоречий между идеологией мировой революции и национальными государственными интересами, то невольно обратился к своей докторской диссертации, опубликованной в 1972 году. Моя главная идея состояла в анализе теоретических основ советской внешней политики и в попытках обосновать тезис о том, что для Ленина центральной была дилемма – как совместить курс на поддержку мировой революции с защитой чисто национальных интересов. Кроме того, я пытался показать (насколько это было возможно в то время), что был один Ленин во время революции и другой – в начале 1920-х годов, накануне своей кончины, что не вызвало большого энтузиазма в тогдашнем Институте марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.

Помню, как мой научный руководитель Г.Н. Голиков, возглавлявший тогда сектор по изучению Ленина в ИМЛ, с которым у нас сложились очень добрые дружеские отношения, прочитав мою докторскую диссертацию, сказал с сожалением: «И чему я тебя научил…»

Но скоро я увлекся другой темой, которая занимает меня до сих пор. Познакомившись с несколькими книгами зарубежных авторов по истории европейской идеи, я решил в начале 1980-х годов написать первую в нашей историографии книгу на эту тему1. С тех пор Европа и «европеизм» привлекают меня все больше и больше. Я увлеченно работал над книгой примерно три года.

Мои занятия этой темой встречали довольно скептическое отношение. В издательствах, куда я обращался с предложением об издании книги, спрашивали: «А что это такое?»

А затем последовала и более определенная реакция. На одном из международных конгрессов историков я представил доклад о проектах объединения Европы, которые существовали в России в XVIII и в XIX веках.

Когда мы вернулись в Москву, на первом же заседании по подведению итогов конгресса один из весьма известных наших историков обвинил меня в отходе от классовых позиций и в «абстрактном пацифизме».