Читать книгу История Канады онлайн

Война за испанское наследство привела Францию к банкротству и поражению; ради мира Людовик XIV пошел на уступки в колониях. По Утрехтскому договору, подписанному в 1713 г., Франция передавала Британии всю французскую часть острова Ньюфаундленд и признала за ней права на оккупированную Акадию. Франция покинула все форты, захваченные ею на Гудзоновом заливе, признав всю акваторию залива английским владением. Франция даже признала право Британии на владение землями Ирокезской конфедерации. Эти территории не принадлежали Франции, чтобы она их уступала, а Британия – получала, но англичане заявили, что торговцы пушниной из колонии Нью-Йорк так долго находятся в состоянии союзнических или договорных отношений с ирокезами, что это служит основанием для передачи им этих земель. И Франция приняла это обоснование. Ирокезы, однако, не собирались двигаться с места из-за договора, заключенного между французами и британцами. Они остались на своей земле и даже стали сильнее. В эти годы в Ирокезскую конфедерацию вошло переселившееся с юга племя тускарора. Лига пяти племен превратилась в Лигу шести племен, каковой с тех пор и оставалась.

За потери по Утрехтскому договору Новая Франция получила некоторую компенсацию. Весь остров Ньюфаундленд отошел к Британии, но французские рыбаки (которых по-прежнему бывало здесь гораздо больше, чем местных жителей) сохранили за собой право ловить и сушить рыбу на северном берегу острова, который так и стали называть «французским берегом». Франция сохранила также острова Кейп-Бретон и Сен-Жан (в будущем остров Принца Эдуарда). Заставив Францию уступить всем требованиям относительно Гудзонова залива, договор подтвердил статус Монреаля в качестве неоспоримого центра французской торговли пушниной и усилил коммерческую конкуренцию между соперничавшими торговыми империями. Однако для колонистов Новой Франции перспектива мирной жизни явилась самым большим благом, которое дал Утрехтский договор. Размеры и роль вооруженных сил колонии не должны были уменьшаться, но в первой половине XVIII в. положение дел в северной части Северной Америки значительно больше определялось мирными отношениями, чем военными действиями.