Читать книгу Сады земные и небесные онлайн

• В декабре даже розы цветут!
• Зимний Лондон природу иначит.
• Только ежик свернулся – и спит.
• Только сердце проснулось – и плачет…

• Благодарю тебя, мой лес,
• что пробираясь между рыл,
• вошла под твой густой навес —
• и ты меня от них прикрыл.

• Благодарю тебя, мой сад,
• что ты вокруг меня воздвиг
• колючий розовый посад,
• чтоб враг настырный не настиг.

• Благодарю тебя, мой Муж,
• что по такой лихой поре,
• меня упрятал ты к тому ж
• в высокий терем на горе.

• А вековой полночный гул:
• конвент деревьев, их меджлис,
• меня сподвигнул, натолкнул
• на бытование меж лис.

• За бытование меж звезд,
• меж птиц, меж солнцем и луной,
• благодарю тебя, Отец,
• за этот паморок ночной.

Поработаю в саду и к компьютеру пойду.

Невозделанный, пустой! Подожди меня,

постой!

Вот лопата. Вот кирка. Вот и первая строка.

Вот и зрелые плоды. И шумят мои сады…

Обрезаю увядшие, скукоженные головки цветов, чтобы они – как учат нас умелые садоводы – не оттягивали на свою никому уже не нужную немощь жизненные соки. Не отягощали собой молодой, напористый и звенящий от полноты кипящей в нем жизни розовый куст. Недаром отжившие свое, одряхлевшие розы, пионы и прочая, называются по-английски «dead had», то есть «мертвая голова». И ее следует вовремя отсечь во имя продолжения рода и процветания его, пока она не заела век цветущей молодежи. Логично.

То же самое мы наблюдаем у первобытных народов, относивших в голодные годы старушку-мать (престарелый отец, надо полагать, и сам бы дошел), согласно неписаному закону природы, на вершину горы, вглубь тайги или в пустыню. Так безжалостно отсекается отжившее.

И все же, как благородно стареют некоторые растения! Как деликатно сворачивается в погребальную трубочку еще вчера могучий, эротически привлекательный и плотоядный ирис, чтобы дать дорогу молодым и напористым цветкам, столь любимым художниками Востока. Это нужно увидеть собственными глазами и постараться осмыслить этот не столько житейский, сколько метафизический урок.

Это ведь тот самый ирис, который недавно словно бы стеснялся и не хотел расцветать днем, а все норовил расцвести под покровом ночи – не на глазах у людей. Он словно бы не верил, что утром взойдет солнце и снова станет тепло. Я все же подсмотрела, как однажды вечером он словно бы надул изнутри воздухом, как воздушный шарик, свой большой бутон: вот-вот лопнет! А до этого он несколько дней старательно прикрывал головку бутона кожаным капюшоном – без всякой веры в то, что весна все-таки наступит. А наступила сразу летняя жара. И цветок выпростался из тугих пеленок и расцвел во всю мощь и силу. И светился и ликовал на солнце. А потом состарился и в трубочку свернулся. Но опять же не днем, а ночью.